Джеффри Николас - Дюна и философия: путь ментата

Рассматривая эти философские утверждения, использованные в работе Герберта, мы можем получить полное понимание о Батлерианском джихаде и его роли в саге Дюны. Это размышление также относилось к этическому и политическому решению отказаться от статичного ответа на проблему человечества. В «Боге-Императоре Дюны» Лето II показал нам стоящую за этим мотивацию: «Люди позволили машинам узурпировать их чувство прекрасного, их обязательную индивидуальность, с помощью которой делаются суждения о жизни. Естественно, машины были уничтожены». Лето II не самый привлекательный персонаж, который мог бы украсить литературное произведение, но с его помощью Фрэнк Герберт снова заставляет нас размышлять о том, что на самом деле происходит и что поставлено на кон. И особенно важно здесь то, что человечество впустило машины в устройство социума и длительное время находилось под их влиянием на глубоком и важном уровне. Из-за внутренних изменений человечества машины были запрещены и уничтожены. Еще один простой, ясный, но ошибочный путь был отвергнут.

Вселенная Дюны и другие работы Герберта в целом изобилуют примерами таких провальных абсолютных решений. Именно очевидные, якобы надежные решения и являются ошибочными, и не важно, что говорится о таких решениях, например, в справочнике сотрудника именитой компании. Бюрократии становятся тираниями, если не были вовремя тщательным образом устранены. Лишь у тех, кто принял условия своего иного существования и адаптировался под них, вместо того чтобы цепляться в новых мирах за стандарты Земли, есть шанс на выживание в постоянно меняющейся Вселенной.

Но простые решения, будь они в героях, технологиях или легких ответах, крайне заманчивы. Человечество совершенно ясно показало свое историческое предпочтение харизматичным лидерам, которые могут обещать некие райские кущи за горизонтом. Мы быстро принимаем новую технологию, если она удобна, и так же быстро забываем о всех ее недостатках и опасениях, связанных с ней. Мы принимаем «научную истину» за любимую игрушку, в то время как сама концепция науки заключена в проверке предположений, открытости к ошибкам в самых дорогих нам теориях и в предложении новых, смелых идей.

Герберт учит нас экологии: принимать окружающие нас силы, взаимодействовать с ними и принимать то, что мир, в свою очередь, меняет нас. Достаточное количество власти или одно идеальное средство не смогут решить всего, тем более тогда, когда средством оказывается статичное машинное мышление: «Вселенная всегда на шаг опережает логику» («Дюна»).

Одну из причин Батлерианского джихада легко найти в самом названии. В XIX в. Сэмюэл Батлер опубликовал «Едгин», книгу о вымышленной стране, жители которой «подчистую убрали» все машины. Хотя чистка была проведена на других основаниях, аллюзия на решение людей избавиться от определенной, меняющей жизнь технологии ясна.

Однако Герберт позаимствовал лишь имя Сэмюэла Батлера, а не его мотивацию или идеи. Так же и джихад не являлся всего лишь литературным приемом ленивого писателя, который избавлял бы его от обращения с неизвестным развитием компьютерной технологии далекого будущего. Это задало необычную рамку практически средневекового будущего и ощущение будто мы в замке Камелот, духом которого пропитан королевский двор замка Каладан. Но это далеко не все: Батлерианский джихад предзнаменует философские вопросы в «Дюне». Это пророческое ожидание определенных проблем, которые будут рассматриваться во всей книжной серии. Подобно названиям глав книг или первым видениям Пола, оно подсказывает, что уготовано ему и что угрожает всему человечеству.

Во время первого испытания Пола Гом Джаб-баром он должен был доказать Преподобной Матери Гайе Елене Мохийам, что он действительно являлся человеком. Вместе с читателем он получил представление об обширном политическом и историческом опыте Бене Гессерит. Преподобная Мать говорила, что люди позволили машинам думать за них и как покончить с этим принужденно искалеченным человечеством, как адаптироваться и стать лучше. Характерно, что Герберт переходит прямо к делу, пропуская уже свершившиеся бездушные факты – у нас нет ни одного достоверного исторического учения о джихаде, только то, что это было общественное потрясение, религиозный бунт и изменение в глобальном направлении развития человечества. Нам не говорят ни об одной причине, ошибке или бедствии, и мы, вместо того чтобы уличить Герберта в забывчивости и небрежности, должны сделать вывод, что джихад не начался от одной спички. Это была реакция на технологию, которая думает за людей и обращается к проблеме существования самой этой технологии. Чтобы полностью понять джихад, мы должны смотреть шире на стоящие за ним проблемы и на темы, которые Герберт исследует вместе с этим: человечество и использование им этой технологии.

Очевидным источником вдохновения для Фрэнка Герберта были произведения немецкого философа Мартина Хайдеггера. В небольшом романе Герберта «Барьер Сантароги» протагонист назван в честь одного из ключевых понятий Хайдеггера – Dasein («Здесь-бытие»). Во взглядах Герберта на машины и человечество отражается феноменологический подход к технологиям, которому положил начало Хайдеггер. Как известно, Хайдеггер настаивал на том, что для понимания чего-либо мы должны смотреть не на составляющие части или присущие свойства, а на то, чем это что-то является для нас.

Рассмотрим крюки Подателя в культуре фрименов. Когда фримен, приступив к хаджу, взвешивает в руке крюк или готовится к появлению червя, он не думает о том, сколько стандартных килограммов весит крюк, о его цвете или составных частях. Он ощущает его вес как продолжение самого себя, он осознает его изгиб и длину настолько интуитивно, насколько осознает длину своей руки. В тот момент это для него не объект, а часть социальной и физической деятельности, в которую он погружен. Там нет фримена с крюком Подателя, но есть просто человек с крюком. Эти индивидуальные отношения протяжения своего тела и сакральных культурных практик бесконечно интереснее, подлиннее и важнее, чем метал, из которого сделан крюк.

Хайдеггер применил это осознание к тому, что научный и материалистичный способ восприятия мира – всего лишь одна из точек зрения на более абстрактные понятия. Технологии – это не какие-то приспособления, которыми нам случается пользоваться, или некий особенный уровень сложности этих приспособлений. Скорее, это наш способ их использования в мире и тот способ, которым они меняют нас.

Для Хайдеггера интересная особенность ветряных ловушек заключалась в том, что они появились из-за способа людей смотреть на мир: как необработанный запас энергии, воды и других ресурсов обуздывается для более легкого использования. Важность не в ветряной ловушке, как в приспособлении, а в способе думать о мире, который привел людей к ее созданию. Конечно, мы не будем неправы, если скажем, что мир состоит из полезных ресурсов. Но размышление о мире исключительно в таком ключе скрывает то, чем он еще является. Хайдеггер очень критично относился к этому способу позиционирования мира, как набора полезных объектов, потому что это обедненный и бездушный способ мышления о нашей Вселенной и о наших собратьях.