Игорь Прись - Знание в контексте

II. Второй вид парадокса.

Выше мы уже указывали на то, что эпистемология Витгенштейна позволяет разрешить (устранить) оба вида скептического парадокса. В самом деле, само понятие петлевого предложения (ПП), понятое в рамках контекстуального реализма как укоренённое в практике и реальности правило/норма наших нормативных эпистемических практик и форм жизни, позволяет сходу отвергнуть ложную теоретическую предпосылку скептического парадокса второго вида. В обыденном (нескептическом) сценарии существуют ПП, которых нет в скептическом сценарии. Поэтому структура рациональности в двух сценариях будет различной. Чтобы это утверждать, нет необходимости прибегать к помощи ЭД. Поскольку ПП могут быть сделаны эксплицитными, я могу иметь рациональное знание (знание, что я знаю), что передо мною компьютер, что у меня две руки и так далее. Знание в обыденном сценарии основано на ПП. Это знание предшествует доступным рефлексии фактивным основаниям, о которых говорит ЭД, объясняет последние, а не наоборот. У мозга-в-баке нет ПП (во всяком случае, у него нет тех ПП, которые есть у нас), поэтому у него нет и знания о том, что перед ним компьютер, что у него две руки и так далее.

3.6.7. Петлевое предложение «Я не мозг-в-баке».Притчард рассматривает отрицание скептической гипотезы как ПП, которая является промежуточной между зависящими от контекста персональными ПП типа «Я говорю по-русски», «Я никогда не был на Луне», «Меня зовут Игорь» и не зависящим от контекста «над-петлевым» (über-hinge) предложением, что мы не можем радикально ошибаться в наших убеждениях. Персональные ПП кодируют (каждая по-своему) одно общее, не зависящее от контекста над-ПП, играющее роль общего ядра и представляющее собой отрицание радикальной ошибочности наших мнений. Мы не можем ошибаться во всём. Однако, философский скептический сценарий эксплицитно ставит под сомнение «над-петлевую» достоверность. Поэтому отрицание скептической гипотезы является не зависящей от контекста и общей для всех персональных петель петлёй – прямое следствие принятия над-ПП.

На первый взгляд, вместе с Притчардом мы можем утверждать, что «Я не мозг-в-баке» – ПП. Эквивалентным образом, к ПП мы можем отнести предложение о существовании внешнего мира [118]. В то же время, мы подозреваем, что приписывая предельно теоретическим предложениям «Я не мозг-в-баке», «Внешний мир существует» статус ПП, вводя над-ПП, Притчард злоупотребляет витгенштейновским подходом. Вместо этого следует внимательно проанализировать сам концепт реальности и связь между семантикой, эпистемологией и онтологией. В парадигматических случаях наши концепты по самой своей природе, как правило, отсылают к тому, к чему они предназначены отсылать. Не существует никакого трансцендентального ПП, в том числе и над-ПП. Если мы не уверены, что части нашего тела и окружающие нас вещи реальны, то мы просто не владеем концептом реальности.

В конечном итоге разделение на внешний и внутренний миры не имеет смысла. Мы сами часть реальности. Между нашим (неконцептуализированным) перцептивным опытом и реальностью, как утверждает Бенуа, нет никакой дистанции. Поэтому не существует никакой эпистемологической проблемы доступа к реальности.

4.1. Рациональность локального знания

Притчард утверждает, что рациональное знание об обыденных вещах, гарантируемое ЭД, облегчает принятие локального характера нашей рациональности, утверждаемого витгенштейновской эпистемологией, то есть усиливает витгенштейновское устранение первого вида парадокса. Мы оспариваем это заключение Притчарда, а также его утверждение, что для решения второго вида парадокса витгенштейновская эпистемология неприменима. На наш взгляд, Притчард понимает витгенштейновскую эпистемологию ограниченно – лишь как утверждение о локальном характере нашей рациональности. Другими словами, он понимает её чисто эпистемологически, не анализируя сам концепт реальности. Притчард считает, что логически могло бы быть и то, и другое: рациональные основания существенно локальны и в то же время они удовлетворяют об ограниченности рациональных оснований (именно поэтому вдобавок к витгенштейновской петлевой эпистемологии ему нужен ЭД). Однако заметим, что согласно витгенштейновскому контекстуальному реализму, локальны они именно потому, что они укоренены в реальности – локальность и означает укоренённость в реальности. Но тогда не может быть верен тезис об ограниченности рациональных оснований, который как раз и отрывает рациональные основания от реальности, интернализирует их. Рациональное основание, оторванное от реальности, оказывается псевдорациональным основанием. Таким образом, локальность рациональных оснований автоматически означает, что структура рациональности и у меня, и у мозга-в-баке различная. ЭД, на наш взгляд, пытается принять сказанное выше на свой теоретический манер, как тезис о существовании доступных рефлексии фактивных рациональных оснований. Притчард также считает, что чтобы утверждать, что наша существенно локальная рациональность (поскольку она всё-таки локальная) является подлинной, bona fide , также дополнительно требуется ЭД. Однако псевдорациональные основания, как уже сказано выше, возникают именно из-за их неукоренённости в реальности, о которой мы только что говорили. ЭД излишен.

4.2. Неразделимость семантики, эпистемологии и онтологии

В парадигматических случаях зрительного восприятия витгенштейновская эпистемология объясняет знание не хуже ЭД. Например, знание, что это рука (если речь не идёт о ПП), возникает в рамках языковой игры корректного применения концепта «рука», который играет роль, аналогичную роли ПП. Просто утверждать, что «Это рука» – ПП, хотя и позволяет устранить проблему эпистемического фундамента, оставляет нерешённым вопрос о том, действительно ли рука как реальный объект существует. В рамках языковой игры применения концепта «рука», при нормальных условиях семантика, эпистемология и онтология не отделимы друг от друга. Как пишет Витгенштейн в О достоверности: «Рискни я усомниться, что это моя рука, – как бы я умудрился побороть сомнение в том, что слово “рука” вообще имеет какое-то значение? Так что это я, видимо, все-таки знаю » (§ 369). Рациональность локального знания не просто совместима с принципиальным отсутствием глобальной эпистемической оценки, но и, на самом деле, предполагает его. Глобальная рациональная оценка означала бы отсутствие какой-либо укоренённости мнений в реальности, то есть отсутствие какого-либо знания или даже содержательных мнений. Для борьбы с радикальным скептицизмом нам не требуется помощь фактивных оснований, не требуется специфический тезис, каковым является ЭД.