Тофик Касумов - Век агрессии. Возможности и допущения

Но в силу каких изменений в мире, в людских отношениях и в предпочтениях самого человека, можно говорить о Веке агрессии? И будут ли такие изменения связаны лишь с ростом агрессии в мире или Век агрессии – это особый накопившийся во времени потенциал действенных сил, от складывания и утверждения элементов, связанных с изменением и приращением новых качеств переменных, имеющих отношение к агрессии. При том, что обогащение её сущностных связей будет протекать на основе субъективности и действий множественных индивидов. Вот об этом и другом, что поможет прояснить вопрос о складывании Века агрессии, и будет наш разговор.

Исходя из этих целей, мы станем различать два вида бытия – бытие как складывание ( преддверие) и бытие вероятного как Век агрессии. Здесь в преддверии как бытии прошлого и настоящего есть вечно пребывающая агрессия, а в бытии вероятного – агрессия как упреждающая сила в новых значениях века. И если преддверие как предтеча искомого есть механизм задействования, то в изменённых связях агрессии в реальном мире становятся всеобщими обезличенные смыслы агрессивного, усугубляются интерпретации возможной тотальной войны «всех и вся» (ядерной войны), что предполагает уже иные чувствования и переживания. Человек будет страшится за мир, для всех нас, который осознаёт и как свой мир, потому он станет отвечать на такое не только переживаниями и волнениями, но и агрессией. Так, исподволь будет завершаться период преддверия и миру предстанет Век агрессии во всей своей неприглядности.

А пока можно заметить, что жизнь людей в действительности подходит к какому-то своему поворотному пункту, и такое связано с непомерной активизацией субъективности и субъектов разного уровня. Ведь производство того, что есть в мире людей и создание «объективности» во многом сопрягаются с субъективностью, а сам субъект выражает направленность многих изменений в чувствах, является носителем и выразителем чувствований и переживаний в силу возможного или предстоящего.

Однако в своих действиях такой субъект может проявляться вопреки традиционным порядкам и личной обособленности, когда становится нестерпимым и нахрапистым, исходя из вселенского зла. Одновременность во множестве действий по злу вещь опасная, что, несомненно, должно определять поворотное, как нарастание тёмных смыслов и возможностей в мире людей.

Есть свои риски, когда начинаешь вот так с постановки мрачной картины, очень похожей на инволюции, и пытаешься потом «поместить» её в будущность концепции жизни как свёртывание эволюции, под воздействием сил зла. Но в таком случае пришлось бы отказаться от человека, который своей историей был помещён в эволюцию и мог развиваться. Мы не станем подвергать сомнению общий эволюционный путь человека при нынешнем раскладе вещей в мире и попытаемся уяснить «поворотное» в связи с субъективным, которое «объективнее самой объективности» (Э. Левинас, 1906—1995), в мире людей, но и не столь однозначно действующее по жизни. Нам важно прояснить: куда движется мир, помятуя о значении субъективности не только в происхождении представлений, но и в производстве агрессивного.

Чтобы определиться с этим, зададимся вопросом: может ли намеченный поворот говорить о преддверии Века агрессии? Что очертания агрессивного века, опережая будущность целостного выражения, выступают уже в наглядности своих первых тревожных признаков в мире? И что они могут осознаваться и домысливаться фрагментарно в разных областях знаний?

Поворотный пункт, это время, когда в складывании и развороте определяются потенциальные силы и возможности переменных Века агрессии. Во многом они задаются обострениями в политических реалиях и стечениями обстоятельств в мире людей. Они то в основном и выдвигают на значимые роли агрессию, изменяют сами связи агрессии с людьми, в которых у неё становится больше возможностей определять поведение. Но и сама агрессия изменяется в качественной определённости. На поверхности жизни всё это даёт о себе знать коммуникациями в общении, росте напористости и раздражительности, чреватые чрезвычайными событиями и случайностями. Но два фактора – больше, чем названные, являются ответственными за разворот в сторону Века агрессии. Первый фактор – это технически, как технэ, связанный с гонкой вооружения – созданием и наращиванием ядерного потенциала. Второй фактор – изменения умонастроения людей в сообществах, которые происходит в силу растущей напряжённости и чаще всего само по себе, неосознаваемо и незаметно.

Это ключевые моменты преддверия, выражающие происходящее и последствия по складыванию и взаимосвязи всех элементов, соотносимых хоть как-то с агрессией в круг целостности. Скрепляющая роль здесь выпадает чувствам людей, когда их взаимосвязи находят разрешение в агрессии, что во множестве объективирует всеобщность агрессии как данности. Именно с заострённостью чувств на агрессию, жизнь людей будет спешно перемещаться на тёмную сторону действований и такой перелом в чувствах и в образе жизни не может происходить возвратно без переживаний и изменений душевных качеств. Ибо соприсутствующее зло материализуется в действиях, чувствах и помыслах людей, что рассматривается сущностным моментом в многозначных процессах складывания основных элементов Века агрессии в целостность. А само преддверие Века агрессии должно будет завершиться апофеозом агрессии тогда, когда она окончательно завоюет чувственный мир и в такой действительности возьмёт в осаду мир духовный, ограничив его возможности. Так агрессия утвердится в мире людей, став постоянно воспроизводимой энергией в отношениях отъёма, соперничества и конфликта. Лишь случайность истории может отстрочить и внести изменения в преддверие Века агрессии.

Однако преддверие не есть только одно складывание в целостность составляющих, иначе не понять и апофеоз агрессии, который возвышался в своих значениях именно в этих условиях. Это по существу длительность как бытие преддверия в жизненном смысле со своими со-фактами, смыслами, событиями и случайностями. И если события в целом сообразуются с порядком и направленностью складывания, то случайности их нарушают, отдаляя или ускоряя момент разворота.

В полагаемой связности силовых действий по жизни, вызываемых ими чувств и опасений, агрессивный способ социализации и индивидуализации будет уже простой необходимостью и частью жизнедеятельности. Инстинкт же агрессии дополнится усвоенными образцами агрессивного поведения и станет автоматически воспроизводить в отношениях агрессивный опыт. Правда, такое скорее следует отнести к завтрашнему дню. Но можем ли мы сегодня говорить, что очертания агрессивного века, опережая будущность целостного выражения, выступают уже в наглядности своих первых тревожных признаков, и что они могут осознаваться понятийно и фрагментарно в разных областях знаний как предвестники Века агрессии? А быть может и философски домысливаться в полагаемом единстве как целостность.