Священник Серафим Юрашевич - Смысл жизни и ценность бытия

Из этого краткого и, разумеется, неполного обзора источников и литературы вопроса видно, что нам неоднократно приходилось сталкиваться с противоречивыми суждениями исследователей по отдельным вопросам темы, а по другим – констатировать отсутствие ясных сведений и определенных мнений, вследствие чего, безусловно, снижалось качество получаемой научной информации.

План настоящей диссертации вытекает из формулировки ее темы. Диссертация будет состоять из трех глав.

В первой главе предпринимаются некоторые шаги к уяснению места, занимаемого ценностью в православном учении. Здесь делаются попытки определения таких понятий, как бытие и ценность, ценность и носитель ценности, духовное сокровище и религиозная ценность.

Во второй главе идет речь о ценностном осмыслении некоторых аспектов бытия в западной философии; там же, для обоснования нашей позиции, приводится подборка произведений зарубежных мыслителей.

Третья, заключительная, глава посвящена православному осмыслению современной зарубежной философии ценностей.

В заключении вниманию читателя предлагается выводная информация, ставшая итогом наших достаточно неумелых попыток анализа святотеческих трудов и философских текстов.

Рубрикация текста выполняется нами по трем уровням. Сочинение делится на главы, главы – на параграфы, а последние, в свою очередь, – на подразделы.

При составлении плана диссертации, нам повстречались несколько готовых вариантов ее структурного деления. Один из них упоминается в статьях Б.Л.Губмана [50,с.342] и М.А.Кисселя [80,с.491], которые согласны между собою в том (см. также книгу М.С.Кагана [72,с.23]), что следует выделять пять типов теории ценностей:

– натуралистический психологизм;

– трансцендентализм;

– персоналистический онтологизм;

– культурно-исторический релятивизм;

– социологизм.

Есть и другие версии. К примеру, Л. Столович различает в аксиологии ХХ века следующие течения [125,с.23]:

– психологическое;

– натуралистическое;

– социологическое;

– логико-семантическое и семиотическое;

– объективно-онтологическое;

– экзистенциалистское и теологическое.

Оригинальные классификации теорий ценности, которые, правда, чересчур громоздки для того, чтобы их здесь приводить, предлагают также В. Веркмайстер [72,с.24] и М. Моритц [72,с.24].

Наиболее пригодной для целей исследования могла бы нам представляться первая схема. Прежде всего, она подкупает своей относительной простотой. Нельзя также считать случайным, что своими комментариями ее сопровождают по меньшей мере два достаточно уважаемых в научном мире специалиста. К примеру, автор статьи «Ценностей теория», подчеркивает, что «главная задача аксиологии – показать, как возможна ценность в общей структуре бытия и каково ее отношение к „фактам“ реальности» [80,с.491]. По мысли Б.Л.Губмана, «если… бытие и… сущее сами по себе ценностно нейтральны, то тогда требует решения вопрос, каким образом возникает видение вещей с точки зрения их аксиологической значимости, … и которое (видение – С.Ю.) невозможно отрицать» [50,с.342]. Согласно Б. Л. Губману, «в учениях натуралистически-психологической направленности… естественно-природные импульсы рассматриваются как побудительные мотивы ценностных предпочтений человека» [50,с.342] (А. Мейнонг), а М.А.Киссель добавляет, что источник ценностей здесь – «в био-психологически интерпретированных потребностях человека» [80,с.491]. Аксиологическому трансцендентализму (В. Виндельбанд) М.А.Киссель усваивает понимание ценности как идеального бытия, бытия нормы [80,с.491]; а в контексте персоналистического онтологизма (М. Шелер) «реальность ценностного мира» [80,с.491] находит свое отражение в структуре человеческой личности. «Для культурно-исторического релятивизма (В. Дильтей) … характерна идея аксиологического плюрализма, т.е. множественности равноправных ценностных систем» [80,с.491]. Наконец, стороннику социологического подхода М. Веберу присуще «представление о ценности как норме, способом бытия которой является значимость (курсив автора – С.Ю.) для субъекта» [80,с.491].

На первый взгляд, вопрос представляется исчерпанным. В таком случае, остается лишь поставить в соответствие разделам известной нам схемы Губмана-Кисселя (иными словами – главам будущей диссертации) философские тексты тех или иных зарубежных авторов. Однако, здесь начинаются некоторые трудности:

– неизвестно, годится ли упомянутая классификация для описания «современных» (о границах этого термина – ниже) аксиологических теорий. Как известно, в ее основе лежат, в частности, концепции ученых конца ХIХ – первой половины ХХ веков: М. Вебера (1864—1920), В. Виндельбанда (1848—1915), В. Дильтея (1833—1911), А. Мейнонга (1853—1920) и М. Шелера (1874—1928). Механическое ее перенесение на послевоенную историю философии, в принципе, может привести к ложным выводам по причине непостоянства, выражаясь словами Мишеля Фуко, «мира идей, где стираются, стремительно исчезают даже самые стабильные фигуры» [138,с.165].

– неясно, допускается ли по крайней мере ограниченное применение этой схемы, если ее нельзя использовать целиком? «Экзистенциальная» трактовка темы (с позиций западной философии) («реализация смысла существования»; см. также у Жака Лакана: «забыть о своем существовании и смерти и… пренебречь смыслом своей… жизни» [86,с.51] и у Н. Аббаньяно: «мы сосуществуем с другими людьми, … это сосуществование выражает… смысл существования» [3,с.113]), соответствует социологической позиции М. Вебера с ее «значимостью» как способом бытия ценности (см. раздел 5-й схемы Губмана-Кисселя). Отдав, таким образом, предпочтение аксиологической теории М. Вебера, мы отсекаем альтернативные подходы А. Мейнонга, В. Виндельбанда, М. Шелера и В. Дильтея (разделы 1,2,3,4 соответственно), как выходящие за рамки предмета исследования.

– представим, что диссертация повторяет своей структурой схему Губмана-Кисселя. Как известно, при истолковании ценности бытия, – в силу тематической формулировки, – мы отдаем предпочтение экзистенциальной/социологической позиции*, а одна из глав нашего сочинения посвящена социологическому описанию ценности бытия. В таком случае исследование приобретает характер системы, «описывающей собственные средства описания, системы, отсылающей не к реальности, но к языкам, которыми пользуется» [70,с.73]. В самом деле, описывая с социологических позиций социологическую теорию ценности, описывая не конкретные тексты, но – описания этих текстов, мы решаем вопрос постмодернистски, то есть автоописательно или авторефлексивно, делая метод – целью [41,с.101], поскольку «постмодернизм и постструктурализм… неявно или явно усматривают в другом автоописание другого» [70,с.73]. Указанный путь, как принципиально нетворческий и противоречащий Евангелию («Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин.5,17)), нельзя считать приемлемым, поскольку «авторефлексия не в состоянии сконструировать ничего, что было бы ей внеположно» [70,с.73].