Лейла Хугаева - Теория психической энергии вместо Социологии и Психологии. Тождество народного и научного суверенитета

Даже с этими поправками теория психической энергии производит картезианский переворот в современной социальной науке, привыкшей трактовать человека как «разумное животное», обобщая вслед за Дарвином человека и животное в «единое царство» биологии. С дарвиновской точки зрения разум трактуется как слуга на службе потребностей биологии, как дополнительный орган, помогающий удовлетворять голод, пищевой и половой.

С картезианской точки зрения целью разума является истина сама по себе, в то время как целью животного является удовлетворение биологических потребностей. Соответственно, «человек – это ум, которому служат органы» согласно выражению другого француза. Как можно видеть, понимание человека в корне меняется, так что теперь не разум состоит на службе у тела, а напротив, тело обслуживает нужды разума в поисках истины. Сам Декарт, хотя и жил задолго до Дарвина, хорошо был знаком с философией «разумного животного» и энергично ей возражал:

«Разница между человеком и животным выясняется, как мы видим теми же двумя способами. Примечательно, что не существует человека настолько пустоголового и тупого, включая и сумасшедших, чтобы связав различные слова, передать речью мысль, доступную понимания собеседника; и наоборот нет никакого другого животного, включая лучших в своем виде и рожденных в самых счастливых условиях, способных сделать хоть что-то похожее. И виновато здесь не строение органов, потому что сороки и попугаи могут, как известно, произносить слова нашего языка, но не могут говорить как мы, то есть обнаруживать в словах свои мысли. Тогда как люди глухонемые от рождения, хотя органами речи способны пользоваться не лучше животных, изобретают обыкновенно знаки, посредством которых могут объясниться с теми, кто найдет время, оставаясь в их обществе, изучить их язык. Это доказывает не просто, что у животных разума меньше чем у людей, но что животные вовсе лишены разума. Ведь известно как мало ума требуется, чтобы научиться говорить»

Со своей стороны хотелось бы добавить, что не существует и никогда не существовало животных, способных к научному мышлению, которое составляет сущность контрольной энергии человека, его разума.

Разумеется, речь не идет о механистическом подходе в трактовке животного, которую практиковал Декарт. Уже Оствальд отделил биологическую энергию от прочих детерминированных энергии на основе особенности в законе сохранения силы – как самосохранения. Поэтому хотя трактовка Декарта животных как роботов и машин кажется нам ложной, его четкое разделение уровней психики и биологии абсолютно справедливо.

Этот картезианский переворот в философии человека влечет к следующим основным положениям:

1. Не жизнь, не биологическое выживание является первой и фундаментальной целью и ценностью существования человека, а разум, истина и поле совести психической энергии человека.

2. Не половой инстинкт как у Фрейда и не экономическое производство как у Маркса являются «основным инстинктом» и центром активности человека. Его первейший, базовый фундаментальный инстинкт состоит в потребности знания, сотрудничества в поисках этого знания с другими людьми и сострадания (совести).

3. Не экономические и не политические институты общества являются ведущими и определяющими в строении данной социальной структуры, но институты науки и образования. И уже от того, насколько успешно образование и наука в обществе будут зависеть успешность и эффективность всех прочих институтов.

4. Научная парадигма, согласно которой разум является инструментом обслуживающим биологическое выживание человека, породила лженауку, которая не только стала источником ложной информации и заблуждений, но также оказалась тормозом на пути развития реальной науки и нахождения истины. Одними из самых вопиющих заблуждений, порожденных неправильным пониманием природы разумного в человека стали доктрина научного «эгоизма» и развитии философии субъективизма, отрицания общей истины и общей человеческой природы.

5. Следствие ложной научной парадигмы стала ложная «медицинская» дисциплина – психиатрия, которая стремится объяснять особенности и характеристики психики, и в особенности ее патологию из закономерностей мозга. Понятно, что картезианский подход полностью опровергает возможность понимать и тем более воздействовать на психику через посредство мозга.

Познание и контроль психики – это познание и контроль закономерностей силовых полей психики.

1. Социальная физика

2. Эмпиризм

3. Иерархия наук

Дюркгейм довольно точно сформулировал, в чем состояла заслуга Конта как основателя социологии. То, что детерминистами древности формулируется еще только как общая философия об общих законах человеческой природы, Конт постулирует в качестве естественной науки об обществе.

«Конт утверждал в качестве очевидной истины (впрочем, теперь неопровержимой), что психическая жизнь индивида подчинена необходимым законам. С этой точки зрения общества переставали выступать как нечто вроде бесконечно податливой и пластичной материи, которую люди могут, так сказать, лепить по своей воле; с этих пор в них нужно было видеть реальности, природа которых нам навязывается и которые могут изменяться, как и все естественные явления, только сообразно управляющим ими законам. Мы оказываемся, таким образом, перед лицом устойчивого, незыблемого порядка вещей, и настоящая наука становится возможной. Эта чисто умозрительная наука есть социология. Чтобы лучше показать ее связь с другими позитивными науками, Конт часто называет ее социальной физикой. Иногда утверждалось, что эта точка зрения заключает в себе нечто вроде фатализма. Если сеть социальных фактов столь крепка и прочна, то не следует ли отсюда, что люди неспособны ее изменять и, стало быть, не могут воздействовать на свою историю? Но пример того, что произошло в изучении других сфер природы, показывает, насколько этот упрек необоснован. Наоборот, как много изменений мы произвели во вселенной, с тех пор как сформировались позитивные науки (а они сформировались на основе постулата детерминизма). Точно так же будет и с социальным миром. Еще совсем недавно продолжали думать, что все в нем произвольно, случайно, что законодатели или государи могут, подобно алхимикам былых времен, по своему желанию изменять облик обществ, переводить их из одного типа в другой. В действительности эти мнимые чудеса были иллюзией. Наоборот, именно социология, открывая законы социальной реальности, позволит нам более обдуманно, чем ранее, управлять исторической эволюцией, так как мы можем изменять природу, как физическую, так и моральную, только сообразуясь с ее законами»