Рудольф Штайнер - Метаморфозы Душевной жизни. Путь внутреннего опыта. Часть 1

Но к этому приходили не размышлением. Думать так совершенно неверно. Это происходило не так, как в современной науке. Подобно вдохновению возникало в душе то, что давалось людям; подобно откровениям, инспирациям смутного, сумеречного характера возникало это в человеке, но сам он в этом не участвовал. Но он мог заметить их, они были действительными отображениями духовного мира, реально существующей прамудрости. Однако человеческое развитие заключалось в том, что люди постепенно, переходя от воплощения к воплощению, теряли эту прамудрость, это древнее сумеречное ясновидение. Ибо человечеству предстояло потерять древнее ясновидение, а его место должно было занять постижение вещей разумом. В будущем человек объединит то и другое; он будет созерцать духовный мир одновременно путем ясновидения и в формах современного познания. Сегодня мы находимся в промежуточном состоянии. Древнее ясновидение утрачено, а то, что свойственно человеку сегодня, возникло лишь в ходе времени. Как человек пришел к тому, чтобы познавать чувственный мир с помощью разума, исходя из своего глубочайшего самосознания? Когда самосознание в основном сложилось у человека?

Это произошло именно в то время (настолько точно человеческое развитие обычно не рассматривается), когда Иисус Христос вошел в мир. Тогда люди переживали переломный момент в своем развитии: древнее сумеречное ясновидение было утеряно, и было положено начало тому, чему мы обязаны сегодня нашими лучшими достижениями. Как раз вступление Христа в человеческое развитие и было переломным моментом, отделившим старое время от нового. Поистине, Христос был переломным моментом, отделившим старое и новое мировоззрения! И когда Иоанн Креститель возвестил: «Приблизилось Царство Небесное!» — то это был просто технический термин для выражения тех успехов, которых достиг человек, когда начал познавать мир посредством самосознания, а не посредством наития. Это означало: приблизилось «познание мира в понятиях и идеях». Другими словами, человек перестал зависеть от старого ясновидения и начал познавать и исследовать мир самостоятельно. И этот мощнейший импульс к познанию не через откровение, а через собственное Я, был дан человечеству Иисусом Христом. Поэтому уже в первых словах Нагорной проповеди содержится нечто сокровенное, что может быть выражено приблизительно таким образом: сегодня люди находятся в положении нищих духом. Прежде они обладали ясновидением и могли созерцать духовный мир. Теперь оно утрачено. Но наступит время, когда человек благодаря внутренним способностям своего Я, благодаря внутреннему откровению Слова найдет замену древнему ясновидению. Поэтому «блаженны» не только тот, кто прежде достигал духа посредством смутного, сумеречного наития, но и тот, кто сегодня уже не обладает ясновидением, ибо к этому привело развитие. Нет, они не лишены блаженства, эти нищие духом, эти просящие о духе. Они блаженны, ибо им принадлежит то, что становится откровенным благодаря их собственному Я, чего они в состоянии достичь благодаря самосознанию!

Посмотрим, что следует дальше: «Блаженны страждущие», ибо хотя страдания обусловлены внешним чувственным миром в связи с той позицией, какую занял в нем человек, но теперь пришло время, когда он, овладев самосознанием и развив в своем Я способности, познает целительное средство, избавляющее от страданий. В себе самом найдет он возможность утешиться в страданиях. Пришло время, когда внешнее утешение теряет свое исключительное значение, поскольку Я должно найти силы, чтобы преодолеть страдания изнутри. Блажен тот, кто уже не находит во внешнем мире того, что находили в нем прежде. Это и есть глубочайший смысл заповеди блаженства «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся»: в собственном Я найдут они источник справедливости, компенсирующей несправедливость мира.

Таким образом, Иисус Христос является указанием на человеческое Я, на частицу Божественного в самом человеке, указанием, смысл которого таков: примите в себя то, что живет в Христе как прообраз, и обретете силу нести от воплощения к воплощению плоды земных существований. Ибо овладение опытом, который человек сможет извлечь из земного бытия, имеет большое значение для его жизни в духовном мире.

С этим связано и событие, которое в христианстве воспринимается прежде всего как весьма трагичное: смерть Иисуса Христа, таинство Голгофы. Эта смерть не является смертью в обычном смысле слова: Христос представил смерть как начало бессмертной, непобедимой жизни. Эта смерть означает не просто то, что Иисус Христос хочет освободиться от жизни; она была пережита им потому, что ее импульс направлен вверх, потому, что из этой смерти должна излиться вечная, непреходящая жизнь.

Так эту смерть и восприняли те, кто жили в первые века христианства, так она будет осознаваться все глубже, когда понимание импульса Христа станет гораздо более глубоким, чем сегодня. Тогда придет понимание того, почему один из величайших людей за шесть столетий до Христа покинул свой дворец, увидел смерть, мертвое тело и пришел к выводу: смерть есть страдание! Спасение в освобождении от смерти! И он не пожелал иметь дела с тем, что подвержено смерти. Истекли эти шесть дохристианских столетий. А после того как истекли следующие шесть столетий, был воздвигнут символ, смысл которого будет осознан человечеством только в будущем. Что это за символ?

Не будды, не избранные — нет, подходили простые люди и видели символ: крест и на нем тело. Они не говорили: «Смерть есть страдание!», не отворачивались, но видели в этом теле то, что было для них залогом вечной жизни, залогом того, что побеждает всякую смерть, что выводит за пределы чувственного мира. Благородный Будда увидел мертвое тело, отвернулся от чувственного мира и пришел к выводу: смерть есть страдание. Те простые люди, что смотрели на крест с телом, не отвернулись, они смотрели на него как на свидетельство того, что из этой земной смерти изливается вечная жизнь.

Как за шесть веков до основания христианства Будда стоял перед мертвым телом, так спустя шесть веков после явления Христа простые люди стояли перед символом, который говорил им о том, чту произошло благодаря основанию христианства. Никогда еще в развитии человечества не происходило подобного переворота! Итак, при объективном познании все больше проясняется, в чем состоят величие и значение буддизма.

Мы уже говорили, что люди исходили из прамудрости, а в смене различных инкарнаций они ее постепенно утрачивали. Появление великого Будды означало конец древнего периода развития; оно было мощнейшим, всемирно-историческим знамением того, что люди утратили древнее знание, древнюю прамудрость. В этом историческое объяснение отказа от жизни. Христос — начало нового этапа развития, на котором источник вечного будут видеть в этой жизни. Наше время еще не достигло ясности относительно этих важных фактов человеческого развития. А поскольку именно эти вещи еще не прояснены, то оказалось возможным, что благородные и возвышенные души нашего времени, как, например, умерший в 1898 г. в Потсдаме старший советник президиума Теодор Шульце, не найдя во внешнем мировоззрении удовлетворения своих больших духовных запросов, обратились к чему-то другому, ища спасения в том, что может дать им сегодня буддизм. И буддизм в определенной степени показал им, как человек может подняться над чувственным бытием, как через развитие своих внутренних способностей он может возвыситься над собой. Но это возможно лишь благодаря тому, что величайший импульс, сокровеннейший источник христианства все еще так мало понят.