Моррис Коэн - Введение в логику и научный метод

Г-н Журден. Латынь говорит дело… А теперь я должен открыть вам секрет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей записочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам.

Учитель философии. Отлично.

Г-н Журден. Ведь, правда, это будет учтиво?

Учитель философии. Конечно. Вы хотите написать ей стихи?

Г-н Журден. Нет, нет, только не стихи.

Учитель философии. Вы предпочитаете прозу?

Г-н Журден. Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов.

Учитель философии. Так нельзя: или то, или другое.

Г-н Журден. Почему?

Учитель философии. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе, как прозой или стихами.

Г-н Журден. Не иначе, как прозой или стихами?

Учитель философии. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза.

Г – н Журден. А когда мы разговариваем, это что же такое будет?

Учитель философии. Проза.

Г-н Журден. Что? Когда я говорю: «Николь, принеси мне туфли и ночной колпак», это проза?

Учитель философии. Да, сударь.

Г-н Журден. Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали [66] .

Сравним приведенный выше «урок» с другой сценой (также сокращенной) из платоновского диалога «Евтифрон». Сократ встречает Евтифрона, направляющегося в афинский суд, с тем чтобы обвинить своего отца в убийстве. Сократ удивляется этому и спрашивает Евтифрона, благочестиво ли вести себя подобным образом по отношению к собственному отцу. В ответ на это Евтифрон утверждает, что знает, в чем заключается природа благочестия.

Сократ…Что именно ты называешь благочестивым и нечестивым?

Евтифрон. Я утверждаю: благочестиво то, что я сейчас делаю, а именно благочестиво преследовать по суду преступника, совершившего убийство, либо ограбившего храм, либо учинившего еще какое-нибудь подобное нарушение…; не преследовать же по суду в таких случаях – нечестиво…

Сократ…Но… сейчас постарайся яснее изложить то, о чем я тебя недавно просил. Ведь ты, мой друг, перед этим неудовлетворительно ответил на мой вопрос, что такое благочестивое вообще, сказав лишь, будто благочестивым является то, что ты сейчас делаешь, преследуя отца по суду за убийство.

Евтифрон. И правду сказал я тебе, Сократ.

Сократ. Положим. Но ведь ты же признаешь, Евтифрон, что и многое другое бывает благочестивым?

Евтифрон. Конечно, бывает.

Сократ. Так припомни же, что я просил тебя не о том, чтобы ты назвал мне одно или два из благочестивых деяний, но чтобы определил идею как таковую, в силу которой все благочестивое является благочестивым. Ведь ты подтвердил, что именно в силу единой идеи нечестивое является нечестивым, а благочестивое – благочестивым. Разве ты этого не помнишь?

Евтифрон. Помню, конечно.

Сократ. Так разъясни же мне относительно этой идеи – что именно она собой представляет, дабы, взирая на нее и пользуясь ею как образцом, я называл бы что-либо одно, совершаемое тобою либо кем-то другим и подобное этому образцу, благочестивым, другое же, не подобное ему, таковым бы не называл.

Евтифрон. Но если ты желаешь, Сократ, я тебе это скажу!

Сократ. Да, я желаю.

Евтифрон. Итак, благочестиво то, что угодно богам, нечестиво же то, что им неугодно.

Сократ. Великолепно, Евтифрон! Ты дал мне именно тот ответ, которого я от тебя добивался. Правда, я не знаю, правильно ли это, но ясно, что ты докажешь в дальнейшем истинность своих слов [67] .

Номинальное определение

Приведенные примеры представляют нам несколько попыток дать определение языковым символам. Данные попытки имеют ряд важных различий, на которые нам следует обратить внимание. Для господина Журдена, который не знал латыни, объяснение латинского предложения состояло в переводе. Он узнал значения набора незнакомых ему ранее символов, когда ему сообщили, что они были эквивалентны набору уже знакомых ему символов. Мы обычно считаем, что перевод может быть истинным или ложным. Так, если слова «sine pecunia» используются для перевода слов «без знания», то те, кто знает латынь, назовут такой перевод ложным. Однако если бы не был указан тот факт, что данные новые слова относятся к языку, исторически именуемому «латынью», то вопрос об истинности или ложности перевода не встал. В таком случае просто имела бы место замена старого известного набора символов на новый неизвестный, как это имеет место при создании криптограмм, личных кодов, искусственных языков, а также при изобретении технических терминов в различных науках. Так, термин «социология» был изобретен Огюстом Контом как имя для изучения человеческих отношений в организованной групповой жизни, и другие исследователи приняли этот термин и начали его использовать. Однако данное слово могло бы быть введенным для обозначения науки о легальных или деловых товариществах, феноменах людских сборищ или же о способах, по которым любые вещи могут рассматриваться совместно друг с другом. То, что, в отличие от многих других предлагавшихся терминов, большинством был принят именно этот термин для обозначения отношений между людьми без выделения какой-либо отдельной формы таких отношений, стало результатом выбора, с которым мы можем соглашаться или не соглашаться по нашему собственному усмотрению без упоминания какой-либо истинности или ложности. То же самое имеет место и в математике, когда мы вводим такие символы, как «+», для замены ими слова «плюс», которое, в свою очередь, стало использоваться как эквивалент термина «прибавить». Со времен Аристотеля все внимательные исследователи помнили об этом и часто использовали императивную форму для определения нового слова. Иллюстрацией может послужить такая фраза, как: «Назовем процесс схватывания значений «осознанием»».

Таким образом, номинальное определение является соглашением или решением (resolution) относительно использования языковых символов. Новый символ называется определяемым выражением и вводится как взаимозаменяемый с уже известной группой слов, именуемой определяющим выражением. В работе Рассела и Уайтхеда «Principia Mathematica» определение такого рода излагается следующим образом: определяемое выражение пишется слева, а определяющее – справа; между ними ставится знак равенства и буквы «Df.» справа от определяющего выражения. Так, импликация, обозначаемая как «⊃», определяется следующим образом: « p ⊃ q = p ′ ∨ q . Df.». Или же словами: «„ р имплицирует q “ эквивалентно по определению „не р или q “». В алгебре следуют этой же процедуре. Экспонент (показатель степени) может вводиться так: a 2 = a × a . Df.

Номинальное определение, таким образом, представляет решение, а не нечто истинное или ложное, хотя, разумеется, утверждение о том, что кто-либо действовал или не действовал, согласно собственному решению, может быть истинным или ложным. А поскольку то, что не является ни истинным, ни ложным, не может быть суждением, то номинальные определения не могут быть реальными посылками какого-либо аргумента. Сами по себе слова не имплицируют никакой истинности или ложности.