Александр Субетто - Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

Реальность в постмодернистской рефлексии – это «сегодня» без «вчера» и «завтра», где можно «творить» любые «проекты», любые «миры» (конечно, только виртуальные), творить с «чистого листа», отвергая традиции, реальность прошлого и будущего. Через постмодернистский «проект» мировая финансовая капиталократия «кроит» мир «под себя», смотря на реальный мир сквозь «денежные» или «монетарные» окуляры, в которых все разнообразие реального мира исчезает, «скукоживается», его многоцветье превращается в один серый цвет.

Сербский философ-политолог Каланча назвал то, что совершает постмодерн с человеком, становлением «серой расы».

Постмодернизм отрицает управление будущим, потому что для него не существует «мира», он заменен капиталом-богом. Поэтому для него не существует и глобального экологического кризиса, и стоящих за ним вызовов XXI в. к истории человечества, которые сводятся к реальной опасности экологической гибели человечества в этом веке.

Сергей Кургинян в работе «Кризис и другие» отмечает: «Паскудность постмодернизма в том-то и состоит, что он все вызовы хочет превратить в фатумы» [1123] . То есть постмодернизм хочет лишить человека, общества главного качества разумности – способности управлять будущим. Постмодернисты, как констатирует С. Кургинян, с радостью заявили о ряде «смертей» – «смертей проекта, человека и так далее» [1124] .

Известный израильский публицист и общественный деятель Авигдор Эскин дает такую оценку «современной либеральной идеологии», в которой постмодернизм является ее ударной силой: «Современная либеральная идеология приходит к человеку как змей-искуситель и сообщает, что именно он – центр всего бытия и смысл всей жизни, что ему поэтому все позволено: жить текущим днем, получать максимальные удовольствия материального мира здесь и сейчас, немедленно. На что все люди охотно откликаются злым началом своим – а злое начало есть в каждом человеке» [1125] .

«Жить текущим днем», «все позволено», «получать максимальное удовольствие» – к этим слоганам еще можно добавить: «иметь побольше денег, капитала и власти», «нет ничего ценнее, чем деньги и капитал», – все это входит в идеологическое обеспечение капиталорационализации поведения человека, превращения его в капиталоробота.

«Постмодерднистская реальность» – это отрицание реальности, а вслед за ним – отрицание истины, добра, красоты, правды, т.е. это онтологическая ложь капитализма (да еще и возведенная в ранг идеологии), о которой писал В.Г. Комаров и которая ведет к расчеловечиванию человека, его «оскотиниванию, которое навязывается всему миру через глобальные масс-медиа» [1126] .

Сама по себе «реальность», вообще не несущая в себе «прошлого» и «будущего», не есть реальность. Вот почему постмодернизм как течение западной мысли, как некоторая субкультура современного глобального империализма противостоит ноосферизму, его научно-мировоззренческой системе и, конечно, ноосферной реальности.

Но постмодернизм не только противостоит ноосферизму и ноосферной реальности, но и в значительной степени блокирует рефлексию человечества по поводу экологической ситуации, в которой оно оказалось, потому что постмодернизм – генератор иллюзий либерально капиталистического «рая», который на самом деле есть «ад», где царствует капитал-сатана и где «живые души» превращаются в «мертвые» за деньги и наслаждения.

По оценке известного российского эколога А.В. Яблокова, «95% человечества и его элиты не понимают, где оказался наш мир» [1127] . Но это означает, что их капиталорационализированный разум, их капиталорационализированное мировоззрение и образ Мира не адекватны реальности, где они живут. А это и есть глобальная информационная катастрофа, выступающая одним из оснований первой фазы глобальной экологической катастрофы и глобальной интеллектуальной черной дыры. Они, в известной мере, порождены постмодернизмом, его «масс-культурой», захватившей власть в СМИ.

С.В. Ямщиков, защитник русской культуры и ее памяти, хорошо показал губительную роль российских постмодернистов в деле уничтожения памяти русского народа через разрушение его святынь и музеев, русской культуры. Он пишет: «В день рождения Пушкина “козырные титаны” светской жизни предпочли венецианскую выставку “достижений концептуального хозяйства”. Венеция, наряду с Куршавелем и матчами “Челси”, стала официальным тусовочным местом номер один. За ланчем готовность к биеннале оценивали финансисты Марк Гарбер и олигарх Шалва Бреус. Игорь Кесаев показывал экспозицию министру культуры А.Авдееву. Поодаль прогуливались поэт Бунимович и скульптор Церетели, потом появился культуртрегер (знай наших! – С.Я.) Александр Мамут… С утра к разумному, доброму, и вечному продолжили приобщать А.Авдеева. Культура инсталляций ринулась навстречу министру в виде детского гробика, набитого какой-то требухой. Взрослый гробина был наполнен более глубоким содержанием – из него восстала девушка, встала ступнями в тарелки и принялась елозить их по полу. Уверен, что, наглядевшись подобного, министр сделает человеческие выводы из “венецианских вытребенок”, на которых пели и плясали Абрамович, Салахова, Свиблова, Фридлянд, гуггенхаймовский торговец Ник Ильин и прочие “тонкие” ценители толстого и грязного “постмодерна”. И помочь ему в этом деле должен Пушкин, а особенно любимая поэтом молитва Ефрема Сирина способная защитить от всяких бесов» [1128] .

Постмодернизм уже в силу отказа от эволюционной памяти и отрицания управления будущим представляет собой форму проявления онтологической лжи «бытия капитала-фетиша», и поэтому он не способен к созиданию, будущетворению, достойным человека, его миссии на Земле и в космосе. И здесь он уподобляется разрушительной пустоте сатаны. В этом плане сравнение российских постмодернистов в рефлексии над разрушительными их действиями по отношению к русской культуре, русской классике со «всякими бесами» в устах С.В. Ямщикова, получает глубокий онтологический смысл, через призму которого проглядывает «онтологическая» или вселенская правда – правда истории.

Ноосферизм – антипод постмодернизма. И ноосферная реальность в эпоху великого эволюционного перелома есть эпоха ноосферной революции, т.е. той ноосферной «человеческой революции» (о «человеческой революции» как условии решения глобальных экологических катастроф писал А. Печчеи в середине 1970-х гг.), которая призвана превратить «пробного человека» (в определении Ф.М. Достоевского) в человека, который обретает свою сущность и человечность только найдя выход из рыночно-капиталистической западни в виде первой фазы глобальной экологической катастрофы.