Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.3

В основе этого лежит один реальный момент. Деньги (как выражение стоимости товара вообще) только потому присваивают себе в процессе производства прибавочную стоимость, как бы она ни называлась и на какие бы части она ни распадалась, что уже до процесса производства они предполагаются как капитал. В процессе производства они сохраняются, производятся и воспроизводятся как капитал, и притом в постоянно увеличивающемся масштабе. Но когда капиталистический способ производства уже существует, когда производство совершается на его основе и в рамках соответствующих ему общественных отношений, когда, следовательно, речь не идет только о процессе образования капитала, — в этих условиях уже до процесса производства деньги существуют как капитал an sich, по характеру своему, хотя этот характер осуществляется лишь в процессе и вообще приобретает действительность только в самом процессе. Если бы деньги не входили в процесс как капитал, то они и не выходили бы из него как капитал, т. е. как деньги, приносящие прибыль, как самовозрастающая стоимость, как стоимость, создающая прибавочную стоимость.

Здесь происходит то же, что и с деньгами [как таковыми]. Вот эта монета, например, есть не что иное, как кусок металла. Деньгами она является лишь благодаря своей функции в процессе обращения. Но если наличие процесса обращения товаров уже предположено, то монета не только функционирует в качестве денег, но и служит в качестве денег предпосылкой для процесса обращения в каждом отдельном случае еще до того, как она в него входит.

Капитал есть не только результат, но и предпосылка капиталистического производства. Поэтому деньги и товары являются an sich скрытым капиталом, капиталом в возможности: все товары являются им постольку, поскольку они могут быть превращены в деньги, а деньги — постольку, поскольку они могут быть превращены в такие товары, которые образуют элементы капиталистического процесса производства. Деньги, стало быть, — как чистое выражение стоимости товаров и условий труда, — an sich являются как капитал предпосылкой капиталистического производства. Что такое капитал, рассматриваемый не как результат, а как предпосылка процесса? Что делает его капиталом еще до того, как он входит в процесс, так что последний только развивает его имманентный характер? Та общественная определенность, в которой он существует: живому труду противостоит прошлый труд, деятельности — продукт, человеку — вещь, труду противостоят его собственные предметные условия, противостоят как чуждые, самостоятельные, прочно обособившиеся субъекты или персонификации, противостоят, короче говоря, как чужая собственность и в этой форме — как «применяющие» самый труд и «распоряжающиеся» самим трудом, который они себе присваивают, вместо того чтобы он их присваивал себе. То обстоятельство, что стоимость (существует ли она как деньги или как товар), а затем, в дальнейшем развитии, условия труда — противостоят рабочему как чужая собственность, как нечто принадлежащее самим себе, означает только то, что они противостоят ему как собственность не-рабочего, или, по крайней мере, что в той мере, в какой собственник условий труда является капиталистом, он противостоит этим условиям труда не как работник, а как собственник стоимости и т. д., как тот субъект, в котором эти вещи обладают собственной волей, сами себе принадлежат и персонифицированы в виде самостоятельных сил. Капитал как предпосылка производства, капитал не в том виде, в каком он выходит из процесса производства, а в том виде, каков он до вхождения в процесс производства, представляет собой тот антагонизм, в котором труд противостоит капиталу как чужой труд, а капитал противостоит труду как чужая собственность. Здесь получает себе выражение та антагонистическая общественная определенность, которая, будучи отделена от самого процесса, выражается в капиталистической собственности как таковой.

[905] Вот этот-то момент, отдельно от самого капиталистического процесса производства, постоянным результатом которого — а потому и постоянной его предпосылкой — он является, выражается в том, что деньги и товары суть an sich, в скрытом виде, капитал, что они могут быть проданы как капитал и что в этой форме они представляют голую собственность на капитал, капиталиста просто как собственника независимо от его капиталистической функции, так что, рассматриваемые сами по себе, они представляют собой власть над чужим трудом, а потому самовозрастающую стоимость, и дают право на присвоение чужого труда.

Здесь также ясно обнаруживается, что именно соотношение, а не какой-нибудь труд или стоимостный эквивалент, отдаваемые со стороны капиталиста, является основанием и средством для присвоения чужого труда,

Вот почему процент выступает как прибавочная стоимость, порожденная капиталом как капиталом, голой собственностью на капитал, как такая прибавочная стоимость, которую капитал потому извлекает из процесса производства, что входит в него как капитал, которая, следовательно, причитается капиталу как таковому, независимо от процесса производства, — хотя на деле она появляется лишь в процессе производства, — и которую он поэтому, как капитал, уже содержит в себе в скрытом виде. Наоборот, промышленная прибыль выступает как такая часть прибавочной стоимости, которая причитается капиталисту не как собственнику капитала, а как функционирующему собственнику, функционирующему капиталу. Подобно тому как все в этом способе производства представляется в извращенном виде, так в конце концов выступает и это последнее извращение в соотношении между процентом и прибылью, так что часть прибыли, выделенная в особую рубрику [процент], представляется, напротив, продуктом, специально принадлежащим капиталу, а промышленная прибыль представляется лишь выросшим на этой части добавлением.

Так как денежный капиталист получает свою долю прибавочной стоимости, действительно, только как собственник капитала, оставаясь вне самого процесса производства; так как цена капитала, т. е. одного лишь титула собственности на капитал, отмечается в норме процента на денежном рынке, подобно тому как на рынке отмечается рыночная, цена всякого другого товара; так как доля в прибавочной стоимости, определяемая капиталом an sich, т. е. голой собственностью на капитал, есть вследствие этого величина вполне определенная, тогда как норма прибыли колеблется, в каждый данный момент различна в различных сферах производства, а внутри каждой сферы неодинакова у отдельных капиталистов, поскольку они отчасти производят при неодинаково благоприятных условиях, отчасти осуществляют капиталистическую эксплуатацию труда с различной степенью умения и энергии, а отчасти с различной степенью удачи и ловкости надувают покупателей или продавцов товаров (profit upon expropriation, alienation {161} ), — то функционирующим капиталистам, естественно, кажется, что, являются ли они или не являются собственниками находящегося в процессе капитала, процент порождается капиталом как таковым, собственностью на капитал, собственником капитала — безразлично, являются ли собственниками капитала они сами или третьи лица; а промышленная прибыль, напротив, представляется им продуктом их труда, их работы. В качестве функционирующих капиталистов — действительных агентов капиталистического производства — они противостоят самим себе или третьим лицам как простому, бездеятельному бытию капитала, поэтому противостоят как работники самим себе или другим как собственникам. А раз они уже работники, то по сути дела они оказываются, с этой точки зрения, наемными рабочими и, в силу своего особого превосходства, лишь лучше оплачиваемыми наемными рабочими, чем они отчасти обязаны и тому обстоятельству, что выплачивают себе заработную плату сами.