Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

79. Так как Кант в Трансцендентальной эстетике § 2, 4: «Всякое понятие надо мыслить как представление, которое содержится в бесконечном множестве различных возможных представлений (в качестве их общего признака), следовательно, имеет их под собою». (Пер. Н. Лосского, с. 45).

80. Это последовательно, когда Drobisch (Logik, 3-е изд. § 18, с. 20) прямо допускает этот произвол. «Само по себе совершенно произвольно, какие объекты мы хотим сравнивать друг с другом; малиновый куст можно сравнивать с ежевичным кустом, но также и с перочинным ножиком или с черепахой». Но если затем в качестве примера таких «искомых сравнений» приводится линнеевская система, которая в одном классе соединяет весьма различные растения – то тут упускается из виду, что понятия, определяющие линнеевские классы, возникли не этим простым и прямым путем сравнения. Ибо этот последний путь подчеркивает только общее в произвольно объединенных объектах; а линнеевские классы, наоборот, возникли из стремления найти простые отличительные признаки, при помощи которых необозримое многообразие растений можно было бы подразделить на определенные группы. На первом месте тут стояло уразумение, что растения различаются числом тычинок и т. д.; а затем уже следовал метод для объединения в одно сходных в этом отношении растений. Сравнение в более широком смысле, естественно, лежало также в основе и указанного различения. Но первоначально оно было направлено на то, чтобы найти различия, а не то, что обще всем сравниваемым объектам. (Оба последних положения относятся к возражениям Drobisch’ а, 5-е изд. с. 21.)

81. В существенном это есть также и метод сократовского определения понятий, которое всегда исходит из того, что обычным значениям слов соответствуют определенные понятия. Метод этот применяется здесь таким образом, что объяснение находится путем сравнения отдельных примеров чего-то такого, что называется словом, и путем противопостановления другого, что этим словом не наименовывается. Различие здесь только то, что Сократ не стремится перебрать все единичное, а довольствуется отдельными примерами. Учение о понятии вплоть по нынешний день, в сущности, находилось в зависимости от этого сократовского метода, который всегда предполагает, что словам языка должны соответствовать понятия. От него идет привычка не различать между понятием в психологическом и понятием в логическом смысле. Потребность в том методе и его значение, в конце концов, покоятся на том, что в каждом, путем традиции изученном языке первоначально бывает установлено, какие конкретные вещи и процессы традиционно наименовываются при помощи известного слова, и, соответственно возникновению понимания слов, со словом прежде всего связывается представление о целом ряде отдельных объектов еще до того, как до сознания доходит общее значение слов как таковое. Ответ Феэтета на вопрос: Что есть έπιοτήμη? – это математика и т. д. в этом отношении является типичным. Дети и научно не вышколенные люди всегда отвечают примером вместо дефиниции. Сократовский метод прежде всего служит для того, чтобы привести к значению слов как таковому, какое лежит в основе отдельных наименований.

82. Тот взгляд, что будто бы лишь благодаря различению представление становится определенным, упускает из виду, что сам процесс различения возможен только между уже наличными различными представлениями и что различение не создает, следовательно, различающегося содержания. Если, например Ulrici (Compendium der Logik, 2-е изд. с. 60) говорит: «Только потому, что красное именно как красное не есть вместе с тем голубое, желтое и т. д., – только поэтому оно и является этим определенным цветом, который мы называем красным, – без различия от голубого и т. д. оно было бы лишено всякой определенности, оно было бы лишь цветом вообще; чем-то безусловно неопределенным, о чем мы ничего не могли бы знать, так как, как показано, цвет как цвет доходит до нашего сознания лишь благодаря различию цветов», – то я не могу согласиться с этим рассуждением. Ощущение красного – точнее, какого-либо определенного красного – есть нечто совершенно положительное с своеобразным содержанием; оно было бы этим даже в том случае, если бы при этом ощущалось меньше цветов, нежели это воспринимается всеми нормальными глазами. И то, что кто-либо, быть может, никогда и в глаза не видал некоторых цветов, – это обстоятельство не мешает определенности его цветовых ощущений. Тут отпало бы лишь многообразие и тем самым богатство его представлений. Для того, кто ощущал бы лишь красное, красное, разумеется, означало бы столько же, как и цвет вообще. Но этим было бы лишь сказано, что представление «цвет» не содержит под собой никакого многообразия различных качеств, а не то, что оно было бы чем-то безусловно неопределенным. Те условия, при которых мы можем удержать в сознании известное количество ощущений, не суть условия для определенности отдельных из них. Напротив, эта определенность служит предпосылкой для того удерживания. Ср. Lotze, Logik, 2-е изд. с. 26.

83. Так, напр. Ueberweg 5-e изд. § 49, с. 137: признаком объекта является все то в нем, чем он отличается от других объектов.

84. Мы сходимся в этом отношении во взглядах с E. Zeller’ом, высказанных им в его «Berliner Antrittsrede».

85. Ср. Lotze, Logik, 2-е изд. с. 26.

86. К этим формальным категориям, которые суть условия того, что нечто вообще удерживается в мышлении, мы причисляем также и число, в том смысле, что основная функция всякого исчисления, полагание и различение единиц и сознание перехода от одной единицы ко второй, от этой к третьей и единство сознания этого ряда шагов даны вместе с этими наиболее общими условиями мышления. Если дальнейшее развитие исчисления и более сложные операции счета вызываются впервые также отношениями между наглядными вещами в пространстве и во времени, и в особенности дроби предполагают делимость целого, которая первоначально дана только в пространственной или временной области, – то отсюда не следует, что число вообще зависит от условий наглядного представления. Ко времени счет стоит в том же самом отношении, как все наши деятельности вообще, именно что ряд таковых может совершаться только во времени. Но вовсе не существенно, чтобы время доходило до сознания при счете. Представление о времени точно так же зависит от представления о числе, множестве различных моментов. Ср. § 6, 3, b, с. 36.

87. Ср. Werner Luthe, Beiträge zur Logik, с. 2: Из определенного красного цвета не может быть выделено общее всякому красному цвету. Рассуждения Lotze (Logik, 2-е изд. с. 27 и сл.) лишь, по-видимому, противоречат сказанному выше. Правда, он говорить сперва (с. 28 вверху), что в множестве различных впечатлений находится нечто общее, что является мыслимым в раздельности от их различий, чему (с. 29) в отдельных членах ряда (светло-голубой, темно-голубой и т. д.) свойственны особенные различия. Но он признает, что «общее голубое» не может быть объяснено таким же образом, как элементы других понятий, которые мы составляем из известных единичных представлений; и добавляет, что мы можем лишь ощущать, чувствовать, переживать тот факт, что общее является содержащимся; что общее не образует содержания какого-либо третьего представления, которое было бы одинакового вида и порядка со сравниваемыми; что само по себе оно не может быть схвачено ни в каком наглядном представлении.