Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

Этим сказано то же самое, что имелось в виду выразить выше, и поэтому будет правильнее говорить вообще не о чем-либо общем, а лишь о не поддающемся дальнейшему анализу впечатлении сходства; впечатление это имеется налицо в весьма различных степенях, и соответственно ему мы располагаем простые ощущения в ряды по убывающему сходству, чтобы в пределах этого последнего провести те границы, до которых должно иметь силу определенное обозначение (красный, желтый и т. д.). Иначе обстоит дело при различиях в интенсивности, например, теплоты, тонов той же самой высоты. Здесь общее представимо, так как различия покоятся на возбуждении чувства и не суть различия представленного содержания.

88. О возникающей благодаря этому необходимости привлекать к определению понятия те признаки, которые покоятся на отношениях, речь будет в третьей части.

89. Представление о такой иерархии понятий, в которой более специальные понятия, исходя из одной вершины – понятия όν или понятия о нечто – как из самого общего понятия, располагались бы во все большем и большем числе, – такое представление ошибочно со всех сторон. Оно предполагает, что число высших родовых понятий должно быть гораздо меньше, нежели число более специальных. Но если понятия рассматривать как комбинации из ограниченного количества признаков, то это зависит вполне от их отношений, будут ли более многочисленными комбинации большей или меньшей всеобщности. Только на основе метафизики, которая высшему понятию приписывает реальное значение, – быть производящей причиной низших понятий, – возникает необходимость неизменной иерархии, а благодаря этому и указанный выше образ пирамиды понятий.

90. Производные признаки суть нечто иное, нежели зависимые. Зависимым является такой признак, который может мыслиться только при предположении других признаков, как цвет при предположении протяженности. Производным признак является тогда, когда он вместе с тем есть необходимое следствие других признаков.

91. Это неудобство господствующей логической терминологии, что два столь различных процесса, как анализ понятия на его признаки и развитие противоположных понятий из высшего, обозначаются выражениями, заимствованными от деления. Так что один раз должно пониматься деление содержания на его элементы, другой раз – деление объема на исключающие друг друга объемы. Тем самым возникает то иррациональное, что благодаря делению понятия приобретаются не части понятий, а такие понятия, в каждом из которых все разделенное понятие является как часть. Но если последовательно исходить от содержания понятий, то в таком случае речь может идти только о развитии заключающихся в нем различий. Термин «разделение, или деление» (division – у Аристотеля διαίοεσις), напротив, подходит к совокупности единичных объектов, подпадающих под понятие. Совокупность эта рассматривается как целое, которое необходимо разложить на различные группы.

92. Обсуждать особо так называемое подразделение (subdivisio) нет никакого основания, так как процесс абсолютно один и тот же, делится высшее или низшее родовое понятие.

93. Если к дефиниции предъявлять требование еще в другом смысле, чтобы она была реальной дефиницией, то тем самым вносится путаница в научные задачи. Вопрос о том, соответствует ли логически совершенно определенному понятию действительный объект, – этот вопрос может быть разрешен лишь в том случае, если мы имеем понятие и можем подвести под него данное. Вопрос о том, указывают ли признаки понятия сущность подпадающих под него вещей или могут ли быть благодаря этому эти вещи поняты из своих реальных причин, – этот вопрос может быть разрешен лишь после совершенного познания объектов. Но само это познание не может быть названо дефиницией. Это применимо также и к примеру Лотце (Logik, 2-е изд., с. 202): «Если душу мы назовем субъектом сознания, процесса представления, чувствования и хотения, то это с удобством может быть названо номинальной дефиницией – лишь тот взгляд, который доказал бы, что или сверхчувственное и неделимое существо, или только связанная система материальных элементов может образовать носителя сознания и его многообразных проявлений, – лишь этот взгляд мог бы установить реальную дефиницию души». Познание того, какого рода существам принадлежит прежде всего мыслимое в понятии души определение: быть субъектом сознания не есть дефиниция, а установление зависимости первоначально мыслимых признаков от других, которые еще не включены в понятие. Если зависимость эта познана, то понятие оказывается обогащенным, мы понимаем теперь под душой нематериальное неделимое существо, которое является субъектом сознания. Но эта дефиниция является теперь в том же самом смысле номинальной дефиницией и в том же самом смысле реальной дефиницией, как и первая. Также и теперь мы наименовываем, только полнее «те условия, какие должно выполнить какое-либо реальное, чтобы иметь право на название души». Оба понятия обозначают лишь две стадии на пути к цели познания. Дальнейшее исследование могло бы научить нас, в каком отношении подпадающие под это обогащенное понятие существа должны стоять по своей природе к другим существам и т. д. Благодаря этому могли бы получиться еще более богатые дефиниции. Всякое познание, чтобы определить однозначным образом свой объект, предполагает дефиницию употребленного для этого слова. Если оно находит, что с установленными таким образом признаками необходимо связаны другие признаки, то эти последние включаются в дефиницию, чтобы с этим обогащенным понятием поступить таким же образом. Требование реальной дефиниции, которая заключала бы в себе существенные признаки, приводит нас полностью назад, к аристотелевскому требованию, что понятие должно указывать сущность вещи в смысле его метафизики. После того как мы давно уже оставили позади себя аристотелевскую метафизику и в большинстве областей довольствуемся тем, чтобы познавать τί έστι в аристотелевском смысле, было бы также своевременно, чтобы и логика отказалась от понятия так называемой реальной дефиниции. Она не имеет уже для нас в логике никакого смысла, она представляет собой лишь односторонний идеал познания.

94. Drobisch, § 117 и сл. правильно замечает, что в синтетических дефинициях definiendum собственно выступает вместо предиката и что этот есть лишь слово в качестве имени. Дефиниции, стоящие во главе «Этики» Спинозы, уже одной формулой «Per substantiam intelligo id, quod etc» свидетельствуют о своей принадлежности к дефинициям второго рода, как введение простых словесных обозначений для определенных понятий.

95. Ср. рассуждения G. Rümelin’a Juristische Begriffsbildung, 1878, с. 22 и сл.