Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

4. Итак, то, чего хотели Аристотель и традиционная логика с общим и частным суждением, и почему они приписали им столь большое значение, – это заключалось не в том, что, собственно, они говорят согласно обычной теории, т. е. что предикат принадлежит «всему объему или части объема понятия», а в том, что связь предиката с субъектом является необходимой или возможной. Весь интерес безызъятности кроется в указании на связывающий закон; весь интерес исключения кроется в том, что оно указывает множество возможностей.

Таким образом, мы само собою приходим к более точному исследованию необходимого и возможного в отношении к акту суждения.

Обсуждению логических вопросов, касающихся возможного и необходимого, следует предпослать в интересах предварительного ориентирования следующее основное различение: утверждение, что суждение возможно или необходимо, отлично от утверждения, что возможно или необходимо, чтобы субъекту принадлежал предикат. Первое утверждение касается субъективной возможности или необходимости акта суждения; второе касается объективной возможности или необходимости того, что высказано в суждении. К первому утверждению сводится кантовское различение различной модальности суждений, соответственно чему они бывают или проблематическими , или ассерторическими , или аподиктическими. Ко второму утверждению сводится положение Аристотеля в Anal. Pr. I, 2, 24 b, 31.

Так называемое проблематическое суждение (« А может быть В» в смысле « А есть, быть может, В») постольку не может обозначаться как суждение, поскольку в нем отсутствует сознание объективной значимости , т. е. оно не есть суждение относительно того, что обозначено субъектом предложения. Оно лишь постольку является суждением, поскольку высказывает, что говорящий находится в нерешительности относительно вопроса, есть ли А В.

Так называемое ассерторическое суждение (простое утверждение « А есть В ») несущественно отличается от аподиктического (необходимо утверждать, что « А есть В »), поскольку в каждом, с совершенным сознанием высказанном суждении и соутверждается необходимость высказать его. Суждения различаются, конечно, относительно того пути, каким достигается достоверность , есть он непосредственный или посредственный. Но если бы мы захотели обосновать на этом различие между ассерторическим и аподиктическим суждением, то аподиктическому суждению должно было бы принадлежать подчиненное место, так как его достоверность носила бы лишь производный характер.

1. Непосредственные суждения, в которых субъект и предикат оказываются согласными между собой помимо всякого дальнейшего посредства, сами по себе не доводят до сознания различий между просто возможным и необходимым утверждением. Они выполняются соответственно основоположению согласия с уверенностью, не ведающей никакой рефлексии. Но там, где опосредствованный (синтетический) акт суждения подготовляется тем, что или извне, благодаря вопросу и утверждению других, или изнутри, благодаря психологическим комбинациям, образуются представления о синтезах определенных субъектов с определенными предикатами, которые еще не заключаются в имеющемся налицо представлении субъекта, и где для сознания объективной значимости нет основания выполнить эти синтезы; где следовательно, представление о синтезе как бы висит в воздухе в виде вопроса или предположения и лишь ищет еще известного решения, которое подтверждает предикат или отвергает его, – там суждение представляется как возможное. А это означает, что для мыслящего в этот момент не необходимо ни действительно выполнить суждение, ни отрицать его. Чтобы иметь краткое обозначение, назовем представленное просто возможным, но еще не выполненное суждение « А есть В » – гипотезой « А есть В ». В таком случае чистейшим выражением этой стадии между синтезом и суждением является вопрос , который становится настоящим вопросом лишь тогда, когда он еще ждет «да» или «нет» (ибо там, где он ставится лишь для того, чтобы испытать кого-либо другого относительно уже решенного, – там он является не действительным вопросом, но повелением). Но в то время как вопрос выражает стадию первой концепции гипотезы, которая ищет решения, – за ним следует, если он не находит этого последнего ни в утвердительном, ни в отрицательном смысле, сознание нерешительности, колебания, и это выражается в формулах « А есть, быть может, В », « А не есть, быть может, В ». (Часто употребляемая формула « А может быть В » двусмысленна и ведет к ошибкам, ибо она выражает как объективную возможность, так и субъективное колебание.) Эта форма высказывания отличается, следовательно, от вопроса лишь тем, что она дает выражение сознанию, что вопроса нельзя решить. В то время как в вопросе еще кроется желание найти решение, эта форма означает резиньяцию, отречение, которое должно пребывать в неизвестности, в сомнении. Но в существенном оба раза разумеется одно и то же – синтез без решения относительно его значимости.

2. Это выражение неизвестности, неуверенности обыкновенно называют проблематическим суждением , и ему обыкновенно противопоставляется ассерторическое и аподиктическое суждение как выражение различных степеней достоверности 59. Правда, сам Кант придает несколько иное значение проблематическому суждению. Модальность, говорит «Критика чистого разума» (V, § 9, 4), ничего не прибавляет к содержанию суждения, но касается лишь ценности связки в отношении к мышлению вообще. Проблематические суждения суть такие, в которых акт утверждения или отрицания принимается как просто возможный (какой угодно). Ассерторические суть те, в которых этот акт рассматривается как действительный (истинный). Аподиктические суть те, в которых этот акт рассматривается как необходимый. Произвольное допущение проблематического суждения Кант распространяет затем на суждения, которые, очевидно, ложны. Они имеют проблематическое значение, если предполагается, что кто-либо может хотя бы на минуту допустить такое суждение. В этой конструкции понятие, которое проблематическое суждение приравнивает аристотелевской ύπόθεσις 60, содержится потому, что всякое суждение есть проблематическое, поскольку его значимость не утверждается именно теперь. Однако здесь совмещается нечто двоякое, что заслуживает быть разграниченным. Именно потому ли ничего не утверждается относительно значимости представленного суждения, что ничего не может быть утверждаемо, так как говорящий не пришел еще ни к какому решению; или же потому, что относительно его значимости говорящий ничего не хочет утверждать, так как он ради какой-то дальнейшей цели временно трактует значимое суждение как незначимое, незначимое как значимое, недостоверное как достоверное. Традиция в этом отношении примкнула не к Канту, – равно как кантовская «Логика» (Einleitung, IX) под проблематическим суждением понимает лишь недостоверное признание в качестве истинного.