Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

1. То требование, которое вытекает из первых, в § 40, 8 приведенных фактов, из сложности объектов представления , обычно для традиционного учения о понятии. Оно учит, что мыслимое в едином, одним словом обозначенном представлении следует определять посредством признаков , что понятие нужно разлагать на его частичные представления или частичные понятия. Эти последние мыслятся в понятии и образуют его содержание. Так, в понятии «золото» мыслятся признаки «тяжелый, желтый, блестящий, металлический» и т. д.; в понятии «квадрат» мыслятся признаки «ограниченная, четырехсторонняя, равносторонняя, прямоугольная плоская поверхность»; в понятии «убийство» – «противоправное, преднамеренное, обдуманно выполненное умерщвление человека». Совокупность этих признаков образует содержание понятий «золото», «квадрат», «убийство». И это содержание изображается, конечно, как сумма или как продукт отдельных признаков. Дальнейшая задача различения почитается уже выполненной вместе с этим разложением на признаки. Ибо признаки должны являть собой именно то, чем различные представления отличаются друг от друга 83.

В то же время самые примеры эти, как обыкновенно полагают, упраздняют уже вопрос о том, откуда именно получается возможность различать отличные признаки в целом представления. Равным образом уже неоднократно – наиболее детально Тренделенбургом – подчеркивался недостаток ближайшего определения того, в каком именно отношении стоят друг к другу признаки, являются ли они все однородными, и если нет, то каково их различие, безразличны они друг для друга или они находятся во взаимной зависимости; в каком отношении стоят, наконец, частичные понятия к целому. Ибо обозначение их частичными понятиями или частичными представлениями , которое заимствовано от пространственных или временных отношений, может быть ведь только образным; ведь частичные представления не должны быть, например, представлениями о частях целого (как представления о голове, шее, туловище и т. д. как о частях какого-либо животного), которые к представлению целого стояли бы в том же самом отношении, как части к целому, а составными частями представления, как отдельные свойства вещи и т. д.

2. Возможность разлагать данное представление на части или признаки может, в конце концов, основываться лишь на том, что представление это возникло из различных элементов путем различимых функций. Если бы оно было первоначально чем-то простым, то чтобы произвести его, для этого не потребовалось бы один, два, три: тогда разложение не имело бы для себя точки приложения и было бы лишено всякого права. В лучшем случае оно являлось бы насильственным разрушением.

Действительно, те представления, о каких обыкновенно прежде всего мыслят при этих суждениях, суть представления о наглядных вещах, возникших благодаря бессознательно выполненному синтезу. Они противостоят нашему сознанию, как готовое целое. Но психологический анализ с полной убедительностью может доказать те процессы, посредством которых из отдельных элементов впервые возникает целое. Не сразу, не путем какой-то волшебной передачи или механическим путем психической фотографии проникает образ яблока сквозь ворота наших чувств на ту доску, на которой изображены наши представления. Анализ чувственного восприятия показывает, как ощущение цвета должно быть связано с движениями глаза, следящими за очертаниями; как перспективный образ должен быть связан с другими, эти последние – с отдельными, внутренне объединенными и преобразованными в стереометрический образ осязательными ощущениями руки; как одна психическая функция должна преобразовать ощущения в представление внешнего предмета, а другая должна указать ему его место в пространстве; как представление этой видимой и осязаемой вещи обогащается обонятельными и вкусовыми ощущениями, отношение которых к видимому и осязаемому предмету, в свою очередь, предполагает особенные функции, выражающиеся в комбинации впечатлений из различных чувственных областей; и как, наконец, благодаря частичному повторению таких впечатлений и их непрестанному восполнению воспроизводящим представлением, наконец, благодаря их ассоциации со словом для нас становится обычным при слове «яблоко» повторять внутренне как бы в сокращенном виде указанные процессы с такой быстротой и верностью, что результат стоит готовым перед нашим внутренним взором, – и мы не сознаем даже его образования.

3. То же самое, что имеет силу относительно представления о вещах , применимо также и к представлениям о свойствах, длительностях, отношениях. «Равносторонний» есть сложное представление, ибо оно предполагает прежде всего схватывание отдельных сторон (и чтобы познать линию как сторону, – для этого необходимо представление об отношении), затем их измерение и суждение, что они равны. Равным образом представление о движении – этой наипростейшей деятельности – нуждается для своего возникновения в схватывании различных мест и перехода от одного к другому. Представление об убийстве, представление отношения, включает помимо соотносительных пунктов последнего, убийцы и убитого целый ряд определений, сознательное и обдуманное намерение одного, его поступок, эффект последнего, состоящий в уничтожении жизни другого; оно возможно, следовательно, благодаря ряду таких актов, которые только и создают целое. Вдвойне применимо это к таким представлениям, в которых целый ряд самостоятельных объектов мыслится связанным посредством одного или нескольких отношений, – к так называемым коллективным, собирательным понятиям в самом широком смысле: «народ», «семья» и т. д.

4. Насколько простирается сложность, настолько фиксирование представления может совершаться лишь таким образом, что сознательное внимание направляется на отдельные элементы и на способ их синтеза. Предпосылкой всякого образования понятий служит, следовательно, с одной стороны, анализ на простые, не поддающиеся дальнейшему разложению элементы , а с другой – реконструирующий из этих элементов синтез ; причем и сама форма синтеза в свою очередь может быть названа в более широком смысле элементом понятия и признаком последнего. В дальнейшем так она и будет называться.

Понятие, следовательно, относится к естественно возникшему представлению так же, как сознательная конструкция объекта к его бессознательному и непроизвольному образованию, и предполагает способность сознавать процесс образования представления со всех его сторон. Совершается это посредством суждений , которые отдельные признаки приписывают объекту в качестве предикатов. Понятие предполагает уже, следовательно, эти предикаты, т. е. представления о признаках; эти последние сами должны уже быть определены в понятиях, если должно быть сложное представление. Это приводит, следовательно, к требованию целого ряда простых признаков , т. е. не поддающихся дальнейшему анализу, и все же совершенно определенно фиксированных и различающихся элементов представления.