Христоф Зигварт - Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

5. Но понятие должно выполнить теперь еще дальнейшее требование – оно должно служить общезначимым суждениям, т. е. все те, кто стоит в общении мышления, должны связывать с теми же самыми словами те же самые представления , они должны поэтому и анализировать их одинаковым образом, они должны иметь возможность сводить их к одним и тем же простым признакам. Сообщение какого-либо сложного понятия возможно благодаря указанию его элементов и способа их синтеза. Но элементы должны быть одинаковыми у всех и должны комбинироваться в одинаковом смысле, ежели должны быть согласующиеся понятия. Это предполагает, следовательно, основной устой представлений, которые у всех образуются по совершенно одинаковым законам, и лишь в той мере может быть у нас уверенность относительно согласующихся понятий, в какой мы уверены относительно одинаковой закономерности в образовании наших представлений. Завершение образования понятий зависит, следовательно, от завершенного уразумения процессов образования наших представлений и от данной этим возможности побудить всякого к представлению о том же самом. Если бы мы могли допустить, что все элементы наших представлений прирождены всякому одинаковым образом, как это допускала прежняя теория познания, по крайней мере, относительно части наших понятий; или если бы мы могли принять, что тот же самый данный нам мир произвел туже самую систему представлений с той же самой механической неуклонностью, как одинаково сильное сотрясение одинаково натянутых струн производит тот же самый тон, – тогда можно было бы оправдать предпосылку традиционного учения, что признаки понятий напрашиваются, так сказать, сами собой. Но в той мере, как процесс образования наших представлений становится более сложным, более зависимым от внешних условий, необходимо являющихся индивидуально различными, и вместе с тем от внутренних законов, – в той же мере становится более трудным как познание, так и создание тех условий, при каких совершенно согласующиеся представления образуются всеми, и столь же трудным оказывается познание того, что именно является согласующимся и что различным из того, что мы находим уже у всех. Часто наблюдающаяся значительная трудность убедиться в том, совершенно ли то же самое понимают двое под одним и тем же словом, покоится на трудности найти такие представления, которые наверняка были бы у всех в одинаковом виде и одинаково обозначались бы.

6. Так как мы устанавливаем лишь условия идеального совершенства логического образования понятий, то мы не можем считать своей задачей дать законченную теорию образования наших представлений. Такая задача принадлежит к задачам будущего 84. Но из того, что мы можем в этом отношении признать как результат прежних исследований, все же выясняется уже столько, что задача эта – разложить данное представление на простые признаки, которые всеми мыслятся одинаково – оказывается гораздо сложнее, нежели это заставляют предполагать формулы, гласящие, что понятие А содержит признаки a b c d и что эти последние суть его частичные представления. Словно А есть вид механического или химического соединения из известных различных, изолированных и равноценных составных частей, как слог, по примеру, Феэтета есть соединение из букв.

7. Вопрос прежде всего сводится к тому, можно ли вообще предположить такие простые представления в качестве изолированных элементов , из которых каждый, подобно буквам алфавита, мог бы высказываться и удерживаться сам по себе. Выше мы исходили из фикции, что весь мир наших представлений состоит как бы из 12 тонов и что фиксированием, различением и наименованием их исчерпывается все дело определения понятий. Различного рода созвучиям тогда соответствовали бы, например, сложные представления. Но фикцией являлось здесь также и то, что представление простого тона есть будто бы нечто действительно простое, однородное и неразложимое, в чем ничего уже нельзя было бы далее различать. Когда мы представляем определенный тон как таковой, то мы можем поступать так лишь потому, что мыслим его как один тон, тождественный себе, отличный от некоторых других тонов. Лишь так является он вообще предметом нашего сознания, которое даже немыслимо без множества различающихся объектов. Когда мы, следовательно, мыслим тон А , то тут нераздельно предполагается вместе с тем представление единства и тождества себе самому, а также различия от других и тем самым представление о множестве этих других. А это указывает обратно на те функции, посредством которых мы полагаем нечто как единое, себе тождественное, отличное от других и тем самым мыслим вместе с тем множество в отличие от единства и в его отношении к нему. В то время как, следовательно, мы доводим до сознания то, что мы представляем, когда представляем А , мы находим вместе с тем в представлении А кроме слышимой музыкальной картины также и эти определения, и так, как оно предстоит нашему сознанию, оно оказывается уже благодаря этому комплексным продуктом 85.

Но если бы мы захотели рассматривать теперь те определения, единство, тождество, различие, с одной стороны, чувственную музыкальную картину – с другой, как искомые последние и изолированные элементы, то тут обнаружилось бы, что единство, тождество, различие, мыслимые чисто сами по себе, совершенно невыполнимы.

Не только тождество не может быть мыслимо без единства и отрицания различия, так что эти определения связаны друг с другом, но они всегда заключают в себе также и мысль о чем-то таком, чего единством, тождеством, различием они мыслятся. Более того, как только мы хотим мыслить эти определения каждое само по себе, то и здесь вновь повторяется то же самое: всякий раз, как мы хотим удержать эти понятия, мы можем сделать это лишь так, что мы должны мыслить их самих вновь под определениями единства, тождества, различия; наш анализ, следовательно, никогда не приходит к чему-либо безусловно простому, поскольку во всяком, даже самом простом, он находит уже известные элементы, которые даны вместе с тем благодаря тому, что оно вообще мыслится и что нечто должно быть высказано о нем в виде суждения. Эти элементы, следовательно, сами являются необходимыми и всегда вновь возвращающимися продуктами различимых функций, благодаря которым мы можем удержать представляемое и воспользоваться им в качестве субъекта или предиката суждения. Вместо искомых изолированных букв мы наталкиваемся, следовательно, на комплекс связанных между собой и взаимно обусловливающихся функций, деятельность которых обнаруживается в этих формальных логических категориях , как мы можем назвать их коротко; их отношение к объектам мышления есть одно то же и определяется оно тем, что они суть те условия, при каких только и может с сознанием удерживаться нечто в представлении 86.