Анжела Мальцева - Введение в философию желания

В книге Бергсона множество неясностей. Если инстинкт – достояние природы и жизни, то, как следует из теории самого французского философа, он должен создавать «напряжение» и побуждать человека противостоять косной и инертной материи. Но ведь интеллект – тоже порождение жизни. Не понятно, кто же виноват в том, что человек действует, а не созерцает? Путаница эта порождена ошибочным представлением о том, что инстинкт должен непременно противостоять интеллекту, что интеллект есть вещь мертвая и противоестественная. Вторая ошибка – попытка свести духовное к психическому. Третья – не владение понятием личность. Бергсон не видит связи между свободой, творчеством, с одной стороны, и личностью, с другой. Тем самым свобода и творчества жизненного порыва лишь декларируется, не получая должного обоснования. Оптимистичная по общему тону , работа Бергсона оказывается пессимистичной по тем выводам, к которым придет всякий внимательно ее изучивший. Интеллекту не дано то, к чему он стремится, а инстинкт никогда не станет стремиться к тому, что только ему одному дано. Чтобы слиться с длительностью, нужно, по сути, отказаться от «рацио» и «личности» и предоставить «жизненному порыву» творить нами, познавая свободу и творчество как бы «со стороны». Подобная мысль встречается и у М. Шелера (См.: Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии. – М.: Прогресс, 1988. – С. 31–95), который также указывает на проблему несоответствия основных принципов человеческого бытия – могущественного, но слепого жизненного «порыва» и всепостигающего, но бессильного духа.

Уличая в слабости интеллект, не поднять авторитет инстинкта. Бергсону не удалось найти решения проблемы «разорванного» человека. Одна из причин того – использование понятий, сформировавшихся в рамках философии классической рациональности. Философия целостного человека нуждается в понятиях, которые бы с самого начала определяли человека как нечто принципиально целостное и единое. Проблема не в том, что человек не может , но скорее в том, что он не хочет быть свободным и целостным (или, что точнее, не умеет хотеть быть целостным и свободным).

Несмотря на указанные недостатки, в работе Бергсона есть важные идеи и догадки: (1) идея существования функционально различных причин; (2) идея «вихревых движений» внутри жизненного порыва, наличия «конфликтующих потоков» в общем течении жизни, представление жизненного порыва как противоречия; (3) представление эволюции в форме времени , а не пространства; (4) определение жизни как стремления, творческой активности, усилия и противостояния; (5) мысль о существовании функционально различных желаний.

Желание – не «толчок», хотя количество и качество причины влияют на количество и качество вызванного ею действия, но желание, в отличие от толчка, не прекращается после того, как подтолкнуло действие, а остается в нем влияя на его количество и качество. Желание – не «разряд», при котором ни количество, ни качество действия не меняются с количеством и качеством причины. Но желание и не «развертывание», где лишь количество причины важно для действия, но качество причины не влияет на качество действия. Сфера идеального, сверхбытийного влечет нас к себе, а не «подталкивает в спину», как то с потребностью, сферой физического, материального, бытийного. С другой стороны, в желании действительно присутствует творчество и неожиданное.

Желание у Лакана имеет отношение лишь к речи, дискурсу желающего и к тем требованиям, которые этот дискурс предъявляет к субъекту желания [72]. Чувства, эмоции, переживания подчинены дискурсу и представляют собой реакцию на представляемое в речи и речью желание.

Если Фрейд определяет сексуальные желания как данные изначально , то Лакан всегда смотрит на них, как на результаты «работы» языка и лингвистических процессов. Лакан отказывается определять желание как нечто реальное , биологически детерминированное или натуральное. Если у Фрейда Другой – это психоаналитик, который нужен для того, чтобы извлечь уже существующее желание из недр подсознания, то у Лакана Другой – это любой Другой. Желание при этом – функция или эффект присутствия Другого. Если бы Другого не было, – не было бы и желания. Нужда, запрос (требование) и желание у Лакана – понятия, с помощью которых он различает формы упорядоченности человеческого существования. Нужда относится им к реальному, запрос к воображаемому, а желание – к символическому. Развитие ребенка от «нужды» к «запросу» и «желанию» соответствует его выходу из «реального» в «воображаемое» и «символическое».

«Нужда» – сродни инстинктам, насколько это возможно в случае человеческого существования. Нужды более или менее универсальны, постоянны и подчинены задаче простого выживания. Нужда «нуждается» для своего удовлетворения в реальных предметах и объектах (молоке матери, тепле и т. д.). Самое важное, что нужда может быть удовлетворена. Ритм его возникновения и снятия подчинен биологическим ритмам растущего тела.

Совсем другое дело с запросом, выражаемом в форме требования – крика. Здесь крик (как звук) оформляется в крик – запрос, замещающий отсутствующий объект, в котором нуждаются. Крик становится символом вещи. Казалось бы, язык помогает нужде, выводя ее удовлетворение на более высокий уровень надежности. В действительности, по мысли Лакана, при «появлении» языка рождается запрос, как нечто принципиально «ненасыщаемое». Этот запрос всегда направлен на воображаемого Другого. При этом запрос заключает в себе фундаментальное противоречие. У него два объекта – тот, который требуют, называя его, и тот, который хотят на самом деле – мать. Поэтому, даже если запрашиваемая вещь получена, удовлетворение не может быть достигнуто.

Объект запроса – это всегда воображаемый объект , и запрос делается сознательно. Ребенок требует все подряд, потому что он хочет быть заполненным Другим, быть Другим. Язык позволил ему обнаружить его фундаментальную неполноту , которую он стремится преодолеть парадоксальным образом – через полную утрату себя в Другом, слияния с которым он добивается. Обратим внимание на этом принципиальном в теории Лакана моменте. Человек всегда хочет вернуться, утратить идентичность, слиться с матерью.

Какую же роль Лакан отводит желанию? Желание – символический эквивалент или составная часть и нужды, и запроса [73]. Отношение между нуждой, запросом и желанием Лакан мыслит диалектически, с применением гегелевской «триады», не скрывая влияния на его представления «Феноменологии Духа», которая была им воспринята именно как концепция желания. Желание – фундаментальная неполнота, зияющая дыра в бытии, которая может быть заполнена только одним – другим желанием, желанием другого человека. То есть желание субъекта всегда желает стать предметом желания Другого.