Анжела Мальцева - Введение в философию желания

В «личном» желании субъект пребывает в свободе, он уже свободен и не нуждается потому в чувствовании свободы.

Испытывающий «индивидуальное» желание субъект всегда находится в страхе слияния с отрицающим его индивидуальность миром. По сути, работа этого желания негативна: «Я – не тот, не тот, не тот». Данное желание ничего не создает. Даже тогда, когда с торопливой жадностью захватывается все, что «плохо лежит», в действительности это – неумение справиться с наползающим со всех сторон анонимным «Все». Индивидуальность вывешивает таблички «Мое» и строит «заборы», но, оставаясь в горизонтали бытия, не может и не сможет обрести принципиальной этотности.

Напротив, «личное» желание говорит: «Я — этот, этот, этот», не боясь слияния и распыления, поскольку весь мир имеет в себе, чудесным образом возвышаясь при этом над всем, благодаря личности.

Вернейшим признаком «индивидуального» желания является всегда приходящая мысль о невозможности так жить, мысль о благе смерти. «Личное» желание создает счастье субъекта.

В определенном смысле «индивидуальное» желание не может любоваться и созерцать красоту мира. «Индивидуальное» желание хочет действовать. «Личное» желание спокойно взирает на мир, дорожа своим объектами и понимая их ничем не заместимую уникальность.

Как я уже неоднократно показывала, способы бытия в согласии с законами «индивидуального» и «личного» желания эксплицированы в многочисленных литературных опытах.

Прежде всего могут быть названы произведения, созданные в жанре автобиографии и биографии: описывающая рождение «личного» желания «Исповедь» Августина Блаженного и «ода» «индивидуальному» желанию – биография Г. Миллера «Гений и похоть» Нормана Мейлера.

Нужно сказать, что «индивидуальное» желание (как мировосприятие, мирочувствование, эстетика и мораль) представлено в художественной литературе максимально полно. Достаточно назвать такие произведения как «Доктор Фаустус» Т. Манна, «Великий Гетсби» Ф. Скотта Фицджеральда, «Наслаждение» Габриэле Д’Аннунцио, «Тропик рака» Г. Миллера. Вот перед нами герой романа современной французской писательницы Ф. Саган «Смутная улыбка», который время от времени, чтобы избавиться от досаждающей его скуки, мучает любимую жену, очередную любимую любовницу и самого себя, погрязнув в трясине «индивидуального» желания, которое ни в чем не может «себе» отказать. Героиня другого романа Саган, Люсиль, убегает от не молодого, но очень богатого покровителя к красивому бедному юноше, которого она страстно полюбила, но от которого вскоре возвращается назад, поскольку любовь потребовала от нее верности, ответственности, окончательного выбора себя и своего призвания, выбора, на который не способно ее «индивидуальное» желание («Сигнал капитуляции») [108].

Эстетика и мораль «личного» желания раскрываются в романах Р. Роллана «Жан Кристоф», Г. Гессе – «Степной волк» и «Игра в бисер». Драматичный переход от «индивидуального» желания к «личному» прекрасно описан в романе «Кого я смею любить» современного писателя, президента Гонкуровской академии Эрве Базена. Изабель Дюплон выбирает замкнутую жизнь в родовом имении «Залука», физические и психологические тяготы жизни в статусе матери-одиночки, сказав «нет» доставлявшей ей чувственное наслаждение страсти и обеспеченному существованию вдали от родных мест, только потому, что за все это ей пришлось бы заплатить самоуважением и возможностью быть самой собою [109]. В романе Уоллера Роберта Джеймса «Мосты округа Мэдисон» мы узнаем дух «личного» желания, подчинившись закону которого, жена фермера в Айове Франческа Джонсон после встречи своей истинной любви принимает решение не разрушать жизнь уважаемого ею мужа и любимых детей. Согласившийся с ее решением возлюбленный, фотограф «National Geographic» Роберт Кинкейд, до самой смерти хранит любовь к ней и верность, ничем за тридцать лет не потревожив жизни фермерской семьи [110].

В реальной действительности мы имеем дело со сложным и противоречивым, с частыми «откатами» назад духовным процессом становления субъекта свободного и ответственного действия , с развитием способности желания, с непростым процессом формированием личности, служащей защитой нашей индивидуальности.

Принцип «индивидуального» желания можно было бы уточнить следующим образом: «Стремись к осуществлению всех своих желаний». Принцип «личного желания»: «Стремись к сохранению способности желать». Индивидуальность более всего дорожит свободой выбора. Личность выбирает свободу.

Желание – признак свободного действия [111]. Но если я исхожу из того, что свобода коренится скорее не в природе человека, а в идее человека, и поэтому свобода есть задача человека, тогда свобода должна иметь динамический характер [112]. Свобода одновременно осознается и выбирается, принимается как решение и решается как задача смысложизненного уровня сложности [113].

Во всем, что сказано выше о свободе, присутствует некоторое противоречие. Чтобы выбрать свободу и совершенство в качестве своих высших духовных ориентиров, человек должен уже быть отчасти совершенным, уже владеть идеей свободы. Парадокс этот разрешается обращением нашего взгляда на желание, которое сразу (вместе с сознанием) дано человеку. Человек потенциально совершенен и эпистемически свободен благодаря полученному в дар желанию, которое всегда свободно. Рассмотрим это подробно.

Следует различать две свободы, а, вслед за этим, и два желания, как признаки разных свобод. Первая – свобода исходная, свобода пути человека, формальная свобода. Вторая – свобода конечная, свобода как цель человека, содержательная свобода. Желание, как причина свободного действия , является признаком формальной свободы. В принципе, каждое «индивидуальное» желание – доказательство формальной свободы субъекта. Желание как необходимое условие свободного развития является признаком содержательной свободы. Это – «личное» желание.

«Индивидуальное» желание устремляет человека к конкретному благу, «личное» – к Высшему благу.

«Индивидуальное» желание действует как причина, механизм действия которой иногда представляют в виде а) «толчка», б) «разряда» или в) «раскручивающейся пружины» (А. Бергсон). По мысли Анри Бергсона, когда желание действует как толчок — количество и качество действия изменяются вместе с количеством и качеством причины; при желании – разряде ни качество, ни количество действия не меняются с качеством и количеством причины, и действие остается неизменным (так, достаточно одной искры, чтобы взорвать неограниченное количество пороха); при желании – развертывании количество действия зависит от количества причины, при этом причина влияет на качество действия с постепенно ослабевающей силой.