Карл Кантор - Тринадцатый апостол

От нее никуда не деться – она была. Искренняя. Правдивая. Воспевающая и Несогласная.

До революции поэт страдал от духовного одиночества. И когда отчаяние одиночества стало вить из его души удавки, из Циммервальда раздался гневный протест против войны, который перетасовал карты воюющих держав. То был голос Ленина. За одно это выступление Маяковский прощал Ленину все его ошибочные, с его точки зрения, решения и даже его жесткость, обернувшуюся жестокостью после Октября. То была любовь с первого взгляда, но (как это позже выяснилось) без взаимности, впрочем, как и его любовь к женщине. Какая отвага мысли, какое бесстрашие, какая ясная и благородная цель! – думал Маяковский о Ленине. И хотя поэт попытается принизить единицу, действующую независимо от массы («голос единицы тоньше писка»), речь Владимира Ильича в Циммервальде (когда все социалистические партии проголосовали за войну, за ее продолжение до победного конца) подняла единицу, личность Ленина над массами, над миллионами во всех странах Европы и России. «Нет людей», – говорил Маяковский. Оказалось, есть, по крайней мере одна свободная личность, отважившаяся выступить против всех воюющих государств. Мог ли Маяковский, искавший хоть одного Человека, после услышанного не потянуться к Ленину.

Когда «пройдут года сегодняшних тягот»

Это не верноподданническая любовь к вождю, это человеческая гордость человеком, дерзнувшим в одиночку пойти против всего воюющего света. Что может быть выше этого чувства?! Маяковский впервые за многие годы ощутил, что он духовно не одинок. О каком подобострастии можно тут говорить? У Ленина тогда не было никакой власти, даже в собственной партии. Ленин знал, понимал, чувствовал и любил Россию, русское простонародье. Второй раз Ленин пошел против течения, как только вернулся в Россию. В своей речи с броневика Ленин призвал отказать в доверии Временному правительству, передать всю власть Советам и готовиться к вооруженному восстанию как прологу социалистической революции. Никто Ленина не поддержал, даже ближайшие соратники. «Один в поле не воин»? Ленин опроверг эту максиму здравого смысла. Он был один, полем была Россия. И он завоевал ее словом неустрашимой правды, только словом! Он был один против всех – и чужих, и своих. Маяковский был покорен. Маяковский показал, какой Ленину виделась Россия.

(Из поэмы «Владимир Ильич Ленин»)

Кто мог предвидеть, что после смертельной болезни и особенно после смерти Ленина произойдет перерождение ленинской гвардии в партию красно-коричневых, причем более коричневых, чем красных, что положение рабочих и крестьян станет еще хуже, чем при крепостном праве?! Ленин возвращался в Россию не как миротворец. Он призывал превратить империалистическую войну в гражданскую, а это означало кровавое столкновение классов, страдания, голод, насилие, разгул хулиганья, разбойничьих банд, красный террор. Ленина не останавливал неизбежный разгул по всей стране разинщины и пугачевщины. Крестьянские восстания охватили всю Россию.

Ленин явился на землю с наказом не только угнетенных россиян, но обездоленных колоний. Постыдно задним числом возмущаться миссией вождя революции, изображать его даже и во время болезни безумным, как в фильме Сокурова «Телец». И приписывать ему паранойю, не принимая во внимание то, что в 1923 г., незадолго до смерти, он написал ряд стратегически важных статей – и среди них «Завещание» с мастерской оценкой психических и политических достоинств и недостатков своих ближайших соратников Троцкого и Сталина, с рекомендацией заменить на посту Генерального секретаря грубияна Сталина, который успел подчинить себе многих местных партийных руководителей. Говорят, что уже в 1923 г. половина мозга Ленина утратила структуру извилин и плавала в какой-то странной суспензии. А ведь именно в 1923 г. Ленин написал статью «О кооперации», в которой предостерег от кошмаров насильственной коллективизации, от физического уничтожения кулачества. Пусть медицина объяснит, наконец, этот феномен мышления гения. Находясь в здравом рассудке, Ленин был садистски жесток с актуальными и потенциальными врагами революции.

Речь шла, конечно, не о Ленине, а о ком-то еще не ведомом, еще не родившемся. Мстить «труждающиеся и обремененные» взывали не таким же беднякам, не такой же голи, как они сами, а угнетателям, истязателям, палачам. Но пришел не кто-то неведомый, а Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Человек-борец. Но также и каратель, и мститель. Он карал врагов рабочего класса и трудового крестьянства, царскую династию, царедворцев, тюремщиков, капиталистов, жандармов, духовенство, дурачащее простонародье, чиновников и бюрократов, но, бывало, и социалистов-инакомыслов и других друзей народа.

Когда Ленина в марте 1923 г. разбил паралич и газеты стали ежедневно печатать бюллетени о состоянии здоровья Владимира Ильича, сообщая, что он потерял дар речи, что его, такого неугомонного, подвижного, как ртуть, паралич приковал к постели, Маяковский не выдержал. Он знал, что ему нет замены. Его беспокоило, что будет с революцией, если Ленин умрет. Врачи – врачами. А он решил защитить его от смерти словами заклинания христианского апостола.

МЫ НЕ ВЕРИМ!