Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Когда Пис проводил открытые слушания по этому

вопросу, то замечал, что число посетителей открытых

политических дебатов ничтожно [457]. А на слушаниях

вскрывалась длинная и сложная история, которая отражала

изменчивую природу экономики США. В конце XIX в. и

начале XX в., в эпоху «невмешательства» в экономику, электроэнергетика Калифорнии была мечтой сторонников

свободного рынка. Компании открывали предприятия там, где хотели, и строили большие электростанции и линии для

передачи электроэнергии. Они взимали рыночную цену за

электричество. Но это вызывало проблемы.

Электроэнергетические компании, как правило, были

монополиями — на самом деле в одном конкретном регионе

была возможность работать только для одной крупной

компании, а строительство электростанций и сетей стоило

дорого. Монополии взимали непомерные цены благодаря

своей власти, потому что могли это делать. Они также

отказывались вести линии электропередач в сельские и

прочие районы, где не видели перспектив получения

прибыли.

Электричество — и, следовательно, сама современная

жизнь — было своего рода предметом роскоши. Оно не

было общедоступным. Люди хотели, чтобы роскошь стала

доступной, и правительство удовлетворило их пожелания.

Так появилась модель, которая преобладала в эпоху

консенсуса «Нового курса»: электроснабжающие

предприятия оставались монополиями в частном владении, но их деятельность жестко регулировалась и

контролировалась правительством. Были созданы агентства, такие как Комиссия по вопросам коммунального

обслуживания штата Калифорния, чтобы следить за тем, что

коммунальщики не завышают цены для клиентов и

предлагают надежное обслуживание.

Эта система работала так хорошо, что все забыли о ее

существовании. Цены оставались разумными, а

общественные комиссии работали в фоновом режиме для

того, чтобы их обеспечивать. Электричество проникло

практически в каждый уголок американской жизни и стала

чем-то вроде основного права человека.

Затем пришла эпоха волатильности 1970-х. Цены на

электричество росли вместе с ценами на нефть в эпоху

эмбарго ОПЕК. Чиновники, которые курировали

электроэнергетический бизнес, не знали, как эффективно

реагировать. Казалось, у них все никак не получается

решить этот вопрос; цены росли, а сфера коммунальных

услуг из года в год топталась на месте без четкого

направления. Чиновники спорили. Какая цена является

«разумной»? Когда повышение цены «оправданно»?

Доверие общества к системе уменьшилось. В то же время

принятие экологических законов затруднило строительство

новых электростанций. Американское общество считало

исключительно важной жизнь без дыма с соседней

угольной электростанции и ранних смертей от

респираторных заболеваний, в то время как твои дети

страдают астмой. Это замедлило строительство новых

объектов. В Калифорнии время от времени возникал

реальный дефицит электроэнергии, несмотря даже на то, что регулирующим органам удалось сократить ее

потребление, поощряя энергосбережение.

Это стимулировало усилия по дерегулированию отрасли

в 1990-х гг. Идея состояла в том, чтобы заменить

подлежащие жесткому регулированию монополии

конкурентными рынками, где люди могут свободно

покупать и продавать электроэнергию. Сила «невидимой

руки» должна была делать электричество дешевле с каждым

днем и давать стимулы для повышения эффективности и

увеличения производства.

Опять же, эту смертельно скучную историю в те времена

никто не хотел слушать [458][38]. Когда Стив Пис начал

проводить открытые слушания летом 1996 г., они

практически не привлекли внимания средств массовой

информации. И хотя позже, когда катастрофа разразилась, национальные СМИ активно освещали эти события, во

время разработки законопроекта по дерегулированию, по-

видимому, внимание медиа сводилось к нулю.

Это не означало, что зал заседаний был пуст в теплые

летние вечера, когда Пис и его коллеги собирались для

обсуждения мегаватт-часов и разумных цен. На самом деле

помещение часто бывало переполнено. Места были заняты

теми людьми, которым платили высокие суммы за

наблюдение за процессом: юристами, лоббистами и

консультантами, которые представляли крупные

коммунальные, газовые и трейдинговые компании, такие

как Koch Industries и ее коллега по сфере энергетики из

Техаса, группа Enron.

Лоббисты в дорогой одежде, которые занимали места в

зале слушаний Писа, были лишь наиболее заметными

участниками гораздо более масштабной деятельности по

политическому влиянию. Пис начал лучше понимать это, когда его пригласили сделать доклад о дерегулировании на

отраслевом мероприятии. Приглашение поступило от

странной и малоизвестной организации под названием

«Американский правовой совет по торговле» (ALEC). Он

был удивлен, как и любой другой демократ, которому

предстояло выступать перед этой группой.

ALEC была вышестоящим объединением, которое

координировало усилия членов законодательного собрания

штатов от партии консерваторов по всей стране [459].

Миссия ALEC и ее устройство были свежей инновацией.

Законодательные органы штатов обычно считались

задворками политики. ALEC вмешалась в эту ситуацию и

стала предоставлять перегруженным работой и

получающим недостаточную оплату законодателям штата

столь необходимые им ресурсы. Это новшество выросло из

необходимости в 1973 г., когда в Вашингтоне доминировала

либеральная политика. Основатель ALEC, религиозный

консервативный активист по имени Пол Уайрич, считал, что гораздо эффективнее будет продвигать политические

идеи на уровне штатов. Он оказался прав.

В то время, когда Пис приехал, чтобы выступить перед

группой, ALEC являлась ярым приверженцем идей

дерегулирования электроэнергетики [460], хотя бизнес-

сообщество в этом вопросе разделилось. Причина

поддержки ALEC была проста: ее политические позиции

фактически покупались предлагавшими максимальную

цену корпоративными членами группы, такими, как Koch Industries и Enron. Эта ситуация сложилась потому, что в

первые годы существования ALEC добивалась лишь

незначительного успеха, имея мало ресурсов и слабый

список участников. Затем руководству ALEC пришла в

голову новая идея: найти корпоративных спонсоров. Эта

идея хорошо зарекомендовала себя у консерваторов из

сферы бизнеса, которые считали, что правительственные

учреждения должны действовать подобно частным фирмам, продвигая идеи с наиболее высокой рыночной стоимостью.