Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

инструментом в распоряжении рынка была суровая власть

высоких цен. Это было вполне оправдано с экономической

точки зрения, но вызывало социальные проблемы.

Природный газ не был продуктом, от которого легко

отказаться, когда он становится дорогим. Он был составной

частью электроэнергетики и промышленности Америки, поэтому потребление устойчиво сохранялось, а цены

продолжали расти.

Повышение цен на газ продолжалось до конца года.

Осенью цены подскочили до самого высокого уровня за

несколько лет, $6,31 в ноябре, почти вдвое превысив цены

всего за несколько месяцев до этого. По всей стране этот

скачок повлек за собой ужасные последствия. Он привел к

месяцам повторяющихся отключений электроэнергии в

Калифорнии, где останавливалось промышленное

производство, закрывались магазины, происходили

автокатастрофы из-за отключения светофоров. В декабре

цена на газ выросла до $10,48. О’Нил вышел в наличные по

своей позиции. Он подсчитал прибыль по своей ведомости

сделок. Он заработал для Koch около $70 млн своими

действиями на рынке опционов.

Для сравнения: вся трубопроводная компания Koch Gateway [445], 9600 миль трубопровода со 120 точками

соединения с другими заказчиками, согласно

правительственным отчетам, заработала только $15,3 млн.

«Черный ящик» рынка деривативов, прежде остававшегося

в тени, намного превзошел по доходам реальный сектор

экономики. О’Нил сообщил, что в сумме его группа

трейдеров за год заработала $400 млн прибыли. И это

только одна группа.

После закрытия бухгалтерских ведомостей за 2000 г. для

О’Нила пришло время получения вознаграждения [446].

Это была его первая зарплата в условиях бонусных фондов

Соботки. Первое знакомство с тем, как живут трейдеры в

других компаниях, от Enron до Lehman Brothers. О’Нил

знал, что в премиальный фонд пойдет 14% прибыли, что

составляет почти $10 млн. Но эта сумма будет поделена

между ним и другими сотрудниками, такими как Соботка и

Джефф Сирл, менеджер по торговым операциям, напрямую

подчиняющийся Соботке.

Одного трейдера за другим вызывали в офис Сирла, чтобы сообщить, какова их годовая премия. Настала

очередь О’Нила. Он сел, чтобы узнать новости. Ему

собирались заплатить $4 млн.

«Мы говорили о том, что такая сумма меняет жизнь, —

говорил О’Нил. — Я был очень признателен им».

Только одна зарплата передвинула О’Нила на несколько

уровней вверх по лестнице доходов [447]. Он перешел

верхнюю границу для среднего класса. Ему больше не надо

было беспокоиться о выплате ипотеки. Не надо было

спорить с женой, на чем сэкономить, чтобы уложиться в

месячный бюджет. Не надо больше беспокоиться о качестве

государственных школ в его районе. Все финансовые

заботы в его жизни, заполнявшие ее с тех пор, как он спал в

одной спальне со своими братьями, исчезли.

О’Нилы продали свой одноэтажный дом площадью 2428

квадратных футов. Незадолго до Рождества 2002 г. они

купили недавно построенный дом площадью 4820

квадратных футов, который стоял за просторной лужайкой

в усаженном деревьями районе города. На заднем дворе был

бассейн с вышкой для прыжков в воду. О’Нилы могли взять

няню для помощи с детьми и начали проводить отпуск на

горнолыжных курортах. Они вступили в загородный клуб и

записали всех детей в частную школу.

Если у жизни миллионера была обратная сторона, О’Нилу было непросто ее описать. Новые деньги

заканчиваются быстрее, чем можно ожидать: частная школа

может обойтись в сумме на всех детей от $80 000 до $100

000 в год. Няни не дешевы. Горнолыжный отпуск может

стоить $20 000. И вот уже выясняется, что вскоре вы

потратили все деньги, не делая ничего такого особенного,

вроде покупки редких произведений искусства. Тем не

менее это не то же самое, что каждый месяц беспокоиться о

погашении кредита или о том, хватит ли у вас денег на

оплату всех занятий, на которые записались дети.

О’Нил работал в Koch Energy Trading до 2004 г., а затем

ушел и начал работать на себя. Он устал от работы в

большой компании, ему нравилось быть независимым. Он

основал хедж-фонд, который специализировался на

торговле в энергетике и время от время занимался

нефтедобывающим бизнесом, а жить продолжал в

Хьюстоне. Несмотря на деньги, что он получал, О’Нил

оставался довольно скромным. Он понял, что другие люди в

его сфере зарабатывают намного больше. Ежегодная премия

в размере $4 млн была вполне обычным явлением для

ведущих трейдеров по деривативам в Америке. В Koch Industries он лично знал немало других миллионеров. О’Нил

также чувствовал разницу между собой и людьми, на

которых он работал. Он знал, что получал только

небольшую часть заработанной им прибыли даже в лучшие

годы. В его окружении были и другие, те, кто зарабатывал

сотни миллионов долларов. Такие деньги давали

возможность совершенно другой жизни, которая была ему

непонятна.

«Я зарабатывал достаточно… для того, чтобы

чувствовать себя комфортно. Но у меня не было власти. Это

не давало мне власти. Это просто давало комфорт», —

говорил О’Нил. Он был недостаточно богат, как он это

выразил: «Те, у кого денег достаточно, могут влиять на ход

вещей».

Такие деньги получали его руководители в Koch и

руководители его руководителей.

Глава 13

Нападение электронов-убийц!

(2000–2002)

Таким образом, проблема как в национальной политической

культуре, так и в особенностях неудачного эксперимента в

Калифорнии.

Yale Journal on Regulation, 2002

Кто бы мог подумать? Мы просто хотели получить более

крупный и здоровый помидор.

Правительственный чиновник из фильма «Нападение

помидоров-убийц!», 1978

Подразделение торговых операций Koch постоянно

расширялось [448] на новые территории. Трейдеры Koch искали новые малопрозрачные рынки со сложной

экономической структурой и повышенной доходностью, где

компания могла пользоваться своим преимуществом

глубокого анализа и доступа к инсайдерской информации.

Одну из самых заманчивых перспектив для новой торговли

в 2000 г. предлагал формирующийся рынок того, что

никогда ранее не продавалось: электричества.

Новый товар на этом рынке назывался «мегаватт-час»

[449]. Это была базовая единица измерения энергии, которую можно было покупать и продавать, как

фьючерсные контракты на нефть[36]. От масштабов этого

нового рынка захватывало дух. Объем национального рынка

электроэнергии составлял примерно $215 млрд в год, что в

два с лишним раза больше объемов авиационной или

телефонной промышленности. Для сравнения, объем рынка