Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

волатильность возрастет. Он предполагал, что такая

позиция обеспечит неплохие прибыли для Koch Industries.

Он ошибался. Он сильно недооценил богатства, которые

несла с собой грядущая волатильность.

Руководители Koch Supply & Trading поняли, что больше не

могут платить за работу трейдерам как инженерам [443].

Велась «охота за талантами», и слишком много хорошо

обученных людей покинуло торговое подразделение Koch.

Был только один человек, который оказался против высоких

заработков трейдеров, — Чарльз Кох.

Бизнес-неудачи 1990-х убедили Коха в том, что

сотрудникам надо уметь быть скромными. Он считал, что

многочисленные потери из-за Purina Mills связаны с

раздутыми амбициями и слабым планированием. Чарльз

Кох делал ставку на корпоративную культуру сотрудников.

Одним из наиболее важных ее атрибутов было то, что

интересы команды ставились выше интересов отдельного

игрока, а компании — выше интересов отдельного

человека. Было что-то недостойное в ворчании трейдеров, которые требовали увеличения бонусов. Если трейдеры

будут получать крупные бонусы, это может дать повод

вести себя эгоистично, ставя личный доход выше

долгосрочного благополучия компании. Чарльз Кох знал, что в рискованном бизнесе по торговле деривативами

трейдер-индивидуалист может нанести неизмеримый

ущерб.

Такая точка зрения господствовала много лет, но

перебежки в другие компании начали менять ситуацию.

Свою роль сыграла и смена руководства. Когда Чарльз Кох

начал капитальную перестройку фирмы в начале 2000-х гг., Сэм Солимэн, директор отдела торговых операций, покинул

пост и стал финансовым директором Koch Industries.

После Солимэна новый директор отдела торговых

операций начал изменять культуру трейдерства. Его звали

Дэвид Соботка, и Koch нанял его прямо с Уолл-стрит.

Соботка работал в Lehman Brothers, прежде чем перейти в

Koch в 1997-м. В Koch он казался белой вороной. Он

окончил не Техасский университет A&M, а Йельский

университет, и выглядел в точности как денди с Уолл-стрит.

У него было по-мальчишески симпатичное лицо, взъерошенные волнистые волосы, и он четко знал, как вести

себя в пятизвездочном мире. Но в отличие от других

выпускников Лиги плюща, ему удалось успешно встроиться

в структуру управления механизмами Koch, освоив язык

Управления на основе принципов свободного рынка.

Пользуясь ключевыми терминами MBM, Соботка

одновременно привнес в деятельность Koch крайне важные

элементы торговой культуры Уолл-стрит. Он ввел

структуру бонусов и вознаграждений, которые были нормой

в трейдинговых компаниях. Таким трейдерам, как О’Нил, больше не платили премии по $25 000. Вместо этого они

получали процент от прибыли, которую приносили

компании. Это было новшеством для Koch Industries —

похоже, что Чарльз Кох не рассматривал возможности

создания реального бонусного фонда с разделением

прибыли где-либо еще в компании. Но потенциальные

прибыли от торговли деривативами требовали изменить

курс. При Соботке сотрудники торговой площадки стали

получать 14% от общей прибыли, которую зарабатывали.

Эти 14% делились между менеджерами, трейдерами и

аналитиками в пропорции, которую Соботка и его

руководство считали справедливой.

Чарльзу Коху, похоже, такая модель не нравилась. Но

она сильнейшим образом повлияла на трейдеров.

В 2000 г. была холодная зима. Спрос на электроэнергию

был высоким [444]. Природного газа из подземных

хранилищ не хватало. Коммунальные предприятия сжигали

газ и требовали еще. Внезапно все вокруг захотели купить

страховки от волатильности. Всего за три месяца, с марта по

май 2000 г., цена на природный газ выросла на 57%, с $2,88

до $4,52. Рынок пришел в волнение из-за миллиардов

долларов, перекатившихся от потребителей к

производителям в течение нескольких недель. О’Нил был в

самом центре событий, получая миллионы. Трейдеры, продавшие ему опционы ранее в этом году, звонили, пытаясь выкупить их обратно. Он продавал их, когда цена

становилась подходящей.

«В какой-то степени нам повезло, потому что холода

пришли рано, — вспоминает он. — Мы заработали гораздо

больше, чем ожидали».

Путь к богатствам не был прямым. В июле рынок

природного газа резко откатился назад, и цены упали.

Казалось, рынок корректировался сам — мартовские скачки

цен были ошибкой, слишком сильной реакцией. Похож, было, что О’Нилу просто повезло и он получил

краткосрочные прибыли. Цена на газ упала на 14% до $3,75.

Другие трейдеры из группы О’Нила сделали явные

ставки на повышение, рассчитывая на то, что цена

природного газа продолжит расти. Они начали ослаблять

такие позиции в июле, опасаясь, что потеряют всю прибыль, полученную в этом году за счет повышения цен. Казалось

возможным, что рынок вернется в устойчивое равновесие.

О’Нил, однако, твердо придерживался своей позиции по

сделкам. Он помнил слова своего наставника Сэма

Солимэна, который курировал работу О’Нила, когда тот

только учился торговать. О’Нил часто нервничал, когда

казалось, что рынок идет против него. Но Солимэн

советовал подождать. Метод Koch состоял не в

немедленной реакции. А в умении сохранять долгосрочное

видение. Солимэн назвал это «умением дождаться

истечения срока», что означает сохранение позиции до

истечения ее срока. Кратковременное мышление было

пагубным для хорошего трейдера — было слишком много

неуправляемых переменных, способных вызвать падение

рынка от месяца к месяцу. Эти переменные часто не имели

отношения к основной ситуации на рынке. Люди имели

ужасную привычку делать ставки на то, что все вернется в

«норму». Тот же импульс откладывает взрыв пузыря на

фондовом рынке: многие инвесторы убеждают себя в том, что нежелательные результаты маловероятны, потому что

их последствия будут слишком болезненными. Такова

человеческая природа.

О’Нил не делал ставок на возврат к норме. Он

рассчитывал на волатильность и оставался на своей

позиции. Почти сразу после июльского падения рынки

начали рост. За месяц цена на газ выросла на 27%. Заказов

было все больше, а поставки были ограничены; потребители, которым нужен был природный газ на

спотовом рынке, стали дороже платить за его получение. В

1970-х гг. нехватка газа привела к прекращению поставок

— трубопроводные компании просто закрывали трубы, когда ценовой контроль сделал невозможным поставки газа.

Это повлекло за собой закрытие заводов и отключения

электричества.

После дерегулирования 1990-х распределение

обеспечивали рыночные механизмы, а основным