Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

руководителей Koch Industries, квалифицированный

ученый, который принимал деловые решения только после

предварительного анализа множества данных, заявлял, что

считает глобальное потепление мистификацией, затеянной

либеральными политиками, которые пытались использовать

эту фикцию, чтобы объединить население против

вымышленного врага. Как он объяснял, после краха

Советского Союза в 1991 г. американской элите нужен был

новый глобальный враг, которым можно было бы

запугивать массы, — так и было придумано глобальное

потепление. По его словам, все данные об уровне углерода в

атмосфере и повышении температуры были частью этого

заговора.

Именно из-за такого подхода Филлипс и его команда

приходили в отчаяние [642] после серии слушаний по

проблеме изменения климата. Они проводили дни за

чтением научных исследований о глобальном изменении

климата, и у них было ощущение, что им вдруг открылась

ужасная истина, о которой должно знать гораздо больше

людей. Это и было причиной целой серии слушаний и

выступлений знаменитостей на Капитолийском холме. Их

отчаяние было обусловлено тем, что их, казалось, никто не

слушал.

Когда члены комитета Марки поняли, что слушания сами по

себе не меняют политическую направленность, они

предприняли более провокационный шаг [643]. Они

написали свой законопроект. Специальный комитет не мог

принять этот закон или даже представить его на

голосование. Но команда знала, что из-за самого

существования законопроекта эту тему будет труднее

игнорировать.

Форма законопроекта отражала политику того времени.

Существовало много способов, с помощью которых

правительство могло остановить выбросы парниковых

газов. Конгресс мог бы облагать налогом выбросы

углекислого газа, мотивируя компании использовать

низкоуглеродные источники энергии. Или Конгресс мог

приравнять углекислый газ к загрязняющим веществам и

установить строгие ограничения на его выброс. Вместо того

чтобы придерживаться этих прямых подходов, комитет

выбрал сложную, далеко идущую структуру регулирования, которая воплощала в себе внутренние парадоксы

неолиберальной философии, доминировавшей в политике

со времен администрации Клинтона. Законопроект был

нацелен на кардинальное расширение сферы влияния

правительства и одновременное задействование

возможностей частных рынков. В данном случае подход

назывался системой «ограничения и торговли квотами на

выброс вредных веществ».

Удивительно, что в комитете не возникло особых

разногласий по поводу такого подхода. «Очень рано у

людей появилось ощущение, что это станет законопроектом

об ограничении и торговле квотами, — вспоминал Филлипс.

— Аналитические центры в городе и все ведущие новостей

— никто из них не говорил о налоге на выбросы

углекислого газа. Все считали, что средством реализации

станет система ограничения и торговли квотами. В то время

сложилось мнение, что это является наиболее мягким и

экономически эффективным способом борьбы с

загрязнением окружающей среды».

Филлипс сказал, что эта модель привлекательна еще и

тем, что пользуется поддержкой обеих партий. «Это была

идея республиканцев», — сказал он.

Политика «ограничения и торговли квотами» стала

известна при президенте Джордже Буше, который

использовал ее как способ борьбы с кислотными дождями.

Идея была проста. Правительство ограничивало суммарное

количество выбросов определенного загрязняющего

вещества. Но затем оно давало компаниям разрешение на

выброс этого вещества. Компания могла загрязнять

окружающую среду сколько захочет, но должна была

платить за это, покупая специальные «кредиты». Если

компания сокращала количество выбрасываемых ею

загрязняющих веществ, она могла заработать на этом

кредиты, которые могла продавать. Это создавало «рынок»

выброса загрязняющих веществ. Компании, загрязняющие

окружающую среду, платили за это загрязнение, а

компании, сокращающие объемы выбросов, зарабатывали

на этом деньги. В то же время правительство определило

допустимый общий объем загрязняющих веществ и

установило верхний предел. Правительство могло бы

закрутить гайки, снизить максимальный допустимый

уровень и тем самым еще сильнее стимулировать компании

сократить объем выбросов вредных веществ.

Система ограничения и торговли квотами получила

поддержку после того, как Буш распорядился о ее

внедрении на электростанциях, выделяющих диоксид серы, который вызывал кислотные дожди. К 2008 г. объем

выбросов снизился на 60% по сравнению с 1980 г. Что еще

более важно, затраты на это сокращение были гораздо

ниже, чем предсказывали. Система ограничения и торговли

квотами на выброс диоксида серы была введена в 1990 г.

Своим законопроектом члены комитета Марки

поставили перед собой цель создать крупнейшую в истории

систему ограничения и торговли квотами. Ограничение

выбросов парниковых газов затронуло практически все

области современной экономики — от автомобилей до

электростанций и фабрик. Разработанные для этого

политические механизмы были крайне сложны.

Эд Марки обнародовал законопроект в мае 2008 г., дав

ему запоминающееся название «iCAP». Приход Обамы к

власти приободрил Нэнси Пелоси. Она содействовала

осуществлению переворота в Комитете по энергетике и

торговле. Голосование, которое обычно носило формальный

характер, на этот раз привело к тому, что Дингелл перестал

быть председателем комитета. На его место пришел

калифорнийский либерал Генри Ваксман, который

пообещал принять закон о контроле за выбросами

углекислого газа. Эд Марки и его комитет после многих лет

агитационной работы из подвального офиса теперь могли

делать нечто большее, чем просто волновать

общественность. Они были в состоянии управлять. Они

нашли возможность протолкнуть свой законопроект через

комитет Ваксмана.

Закон iCAP, внесенный для обсуждения в

законодательный орган в 2009 г., был открыт для

повторного рассмотрения. Он стал известен как

законопроект Ваксмана — Марки: масштабная система

ограничения и торговли квотами, которая быстро стала

центральным элементом законодательной программы

Обамы. Законопроект разрабатывался в течение многих лет

и был предметом сотен часов слушаний в Конгрессе. В

первые дни правления Обамы прошло еще больше

слушаний. Специальный комитет работал еще усерднее, разрабатывая новые формулировки, и встречался с членами