Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

накапливала опыт в этой области. Неудивительно, что Koch Industries впервые соприкоснулась с миром экзотических

ценных бумаг, когда начала торговлю товаром, известным

ей лучше всего, — сырой нефтью.

Koch начинала торговать на бирже сырой нефтью на заре

истории современного рынка, еще в 1970-х гг. [400] Чтобы

понять мир деривативов и фьючерсных рынков, на которых

позже стала доминировать Koch, полезно вернуться к

моменту, когда рынки только зарождались, а Koch только

начинала создавать свой плацдарм в мире финансов.

Самый первый отдел торговых операций Koch располагался в Хьюстоне. И управлял им молодой человек, который начинал как обычный торговый служащий. Его

звали Рон Хауэлл.

В конце 1970-х Рон Хауэлл совершил одно из самых

значимых капиталовложений в истории Koch Industries

[401]. Он отправился в магазин канцелярских товаров и

купил большой дубовый стол для переговоров. У стола

была дополнительная доска, его можно было раздвигать, так что сесть за него могли шесть человек. Этот стол стал

крупным шагом в торговле Koch ценными бумагами.

Хауэлл купил его, потому что понимал, что мир нефтяной

торговли трансформируется, и Koch Industries готовится к

освоению новых рынков.

В то время работа Рона Хауэлла могла показаться

довольно простой: он продавал бензин и другие виды

топлива, производимые Koch Industries на

нефтеперерабатывающих заводах. Как старший вице-

президент по снабжению и торговым операциям Koch, Хауэлл следил за тем, чтобы топливо Koch напрямую с

нефтеперерабатывающих заводов отправлялось к

предлагавшим самую высокую цену клиентам. Бензин был

тем продуктом, который, казалось, продавался сам по себе

— на топливо спрос был всегда. Люди в Koch называли

работу Хауэлла «избавлением от молекул», то есть ему

просто нужно было находить место для различных видов

топлива, которые производила Koch. Это казалось простым.

Но такая работа приводила к бессоннице и язве. Хауэллу

пришлось отойти от дел, когда ему не было и 40, чтобы

работа его не убила.

Рассказывая о торговле нефтью, даже десятилетия

спустя, Хауэлл часто использовал такие слова, как «удары

кнута» и «дикари». Стандартный дикий рабочий день

Хауэлла начинался, когда он утром входил в кабинет в

Хьюстоне и брал трубку, чтобы продать первый баррель

бензина или дизельного топлива. Кислота в желудке

начинала бурлить в те моменты, когда Хауэлл пытался

выяснить то, что может показаться простым, обычным

фактом, — цену на нефть в тот день.

Определение цены на нефть в конкретную минуту было

тайной наукой, которую практиковало сообщество

трейдеров по всему миру. Они проводили время, общаясь

друг с другом по телефону, убеждая, уговаривая, блефуя и

угрожая. Дело было в том, что на самом деле никто не знал

цену барреля нефти, бензина или дизельного топлива. Всем

приходилось ее угадывать, и человек, который мог угадать с

максимальной точностью, уходил с прибылями, которые

могли быть почти неограниченными. Человек, который

угадывал неправильно, мгновенно сталкивался на рынке с

жестокими потерями.

Существовало распространенное заблуждение, что цена

на нефть на мировом рынке колеблется, то повышаясь, то

понижаясь. Каждый день деловые комментаторы и

журналисты говорили о «цене на нефть», как если бы она

была похожа на цену акций General Electric — цену, которую определяли миллионы покупателей и продавцов, которые торговали на крупных открытых биржах.

На самом деле мирового рынка нефти не было [402].

Нефть покупалась и продавалась внутри созвездия из тысяч

крошечных узловых точек, где сделки и цены были

полностью скрыты от посторонних глаз. Одной из таких

точек, например, был принадлежащий Koch Industries крупный комплекс нефтяных резервуаров в Сент-Джеймсе, в штате Луизиана. Другим узлом мог быть нефтяной

терминал у побережья Шотландии, где хранится нефть, добываемая в Северном море. Это были те места, где

нефтеперерабатывающие заводы покупали сырую нефть

или компания Amoco покупала бензин. Цены при продаже

никогда не публиковались ни на одной бирже. Реальная

цена нефти, по которой Рон Хауэлл продавал ее в 1970-х гг., обсуждалась по телефону между двумя людьми.

Когда он сидел за своим столом в небольшом офисе

Koch по торговле ценными бумагами, он совершал один

звонок за другим, пытаясь выяснить, как может изменяться

цена на нефть во всех этих узлах. Все, кто был на телефоне, пытались выяснить что-то у Хауэлла, обмануть, переоценить свой товар и купить у него подешевле. Ему

надо было искать баланс между правдой и ложью, чтобы

выяснить реальную цену нефти, прежде чем она снова

изменится. «Я даже не могу передать вам, насколько это

было стремительно, — говорил он. — Надо побыть внутри

этого какое-то время, чтобы понять всю сложность».

Хотя от этой работы развивалась язва, у Хауэлла было

одно преимущество. Koch Industries являлась одним из

крупнейших участников очень маленького клуба компаний, которые могли хотя бы мечтать о торговле сырой нефтью.

Рынок был закрыт для широких масс по одной простой

причине: трейдер должен был иметь возможность

транспортировать и поставлять огромное количество

реальной, наличной нефти. Для этого требовались баржи, трубопроводы и нефтеперерабатывающие заводы. Хауэлл

был одним из таких продавцов. Он мог купить 10 000

баррелей нефти в Северной Атлантике и продать ее на

побережье Мексиканского залива США, потому что Koch могла зафрахтовать баржи для ее перевозки.

Конечно, в начале истории нефтяных рынков

встречались и «спекулянты». Это те, кто покупал нефть, на

деле не собираясь что-то с ней делать и куда-то доставлять.

Они рассчитывали на то, что смогут продать свои

контракты по более высоким ценам прежде, чем наступит

время погрузки на баржу. Это было опасной игрой.

Трейдеры, такие как Хауэлл, могли вычислить спекулянта и

просто отказываться покупать у него нефтяной контракт, ставя в отчаянное положение: он же знал, что на самом деле

не сможет принять всю эту нефть. Трейдеры, такие как

Хауэлл, могли тянуть время до тех пор, пока спекулянт не

был вынужден отдавать нефть за бесценок, когда придет

время поставки. Это был известный маневр трейдеров, так

называемый «сквиз», или сжатие, — безжалостная тактика, которая могла разорить человека в считаные часы.

Трейдеры, такие как Хауэлл (и его коллеги в Chevron и

Exxon), были более или менее невосприимчивы к сжатию.

Хауэлл мог заняться доставкой закупленной нефти, возможно, с убытками, но не с катастрофическими