Кейс Пейл - Крушение самолета MH17. Украина и новая холодная война

Распад СССР привел к экономическому хаосу; советская экономика была разрушена в результате раздела между бывшими республиками, ставшими независимыми государствами. После обретения независимости экономические отношения Украины с Россией начали ухудшаться, сначала постепенно, а после 1994 г. более стремительно. В 1994 г. 68 % экспорта Украины приходилось на бывшие советские республики; к 1996 г. этот показатель сократился до 36 %. Несмотря на создание зоны свободной торговли в СНГ, начали воздвигаться торговые барьеры, и в конце 1996 г. Кучма пожаловался на экономическую войну, когда Россия наложила двадцатипроцентную пошлину на украинский импорт, на что Киев ответил аналогичными мерами. Что касается положения внутри страны, появление возможности выбора альтернативных рынков в Европе привело к цепочкам банкротств после того, как поставщики советской эпохи были заменены другими {242} 242 Zon H. van, BatakoA., Kreslavska A. Social and Economic Change in Eastern Ukraine: The Example ofZaporizhzhya. P. 134–135. .

Перспектива 40-миллионного рынка первоначально привлекла на Украину ряд западных корпораций, в том числе несколько крупных американских производителей потребительских товаров. Однако уже к 1996 г. такие компании, как «Coca-Cola» и «Reynold’s Tobacco», ушли с украинского рынка, а доля США в прямых иностранных инвестициях (ПИИ) снизилась с 26,5 % в 1997 г. до 6,7 % в 2007 г. (объем немецкого капитала за тот же период увеличился с 12,8 % до 26,5 %). Кэтому времени инвестиции с Кипра и других офшорных территорий обошли все остальные и составили 34,6 % ПИИ; в основном это были псевдоиностранные инвестиции украинских олигархов {243} 243 Yurchenko Y. Capitalist bloc formation, transnationalisation ofthe state and the transnational capitalist class in post-1991 Ukraine (DPhil thesis). P. 140, 145 (table 5.1), p. 146 (table 5.2). .

Между тем унилатерализм эпохи Буша-младшего после 11 сентября запустил ответную реакцию со стороны государств-претендентов. 2003 г., когда началось вторжение в Ирак, ознаменовался первыми проявлениями недовольства со стороны крупных стран, не желавших подчиняться капризам Соединенных Штатов. Из этого разрозненного множества потенциальных противников «Вашингтонского консенсуса», то есть неолиберальной модели глобального регулирования, впоследствии сформировались две основные структуры, с которыми Украина поддерживала значительные экономические связи: в первую очередь Евразийский союз (таможенный союз, предложенный В 2007 г., учрежденный В 2011 Г. и преобразованный в полноценный экономический союз в 2015 г.), а во-вторых, БРИКС, организованный без прямого участия Украины. Позже была создана ШОС, которая не имела непосредственного отношения к ситуации на Украине, но всегда играла немаловажную роль.

Создание Евразийского союза было единственным надежным долгосрочным планом путинской России, во многом определявшим ее политику по отношению к внешнему миру (а вовсе не восстановление СССР, как часто заявляли на Западе). Украина фигурировала в этом плане лишь из-за обширных экономических связей, унаследованных от советской эпохи. И все же политические классы России, Китая, Ирана и ряда менее значимых стран вовсе не ставили своей целью бросить вызов господству Запада и ужтем более капитализму, они в первую очередь хотели стать частью капиталистической мировой экономики. То, что они медленно и почти непроизвольно начали стягиваться в блок претендентов, было всего лишь следствием агрессивной политики Запада.

Все государства-претенденты еще с насыщенного событиями XVIII в. формировали вокруг себя крупные блоки союзников с целью мобилизовать людские и материальные ресурсы, необходимые, чтобы противостоять давлению Запада. На протяжении всего времени от Наполеоновской империи и континентальной блокады до нацистской Европы и японской Сферы совместного сопроцветания и далее до социалистического лагеря государственные классы каждого из основных претендентов изо всех сил пытались достичь уравновешенного межнационального единства внутри своих блоков, чтобы соответствовать концепции изначального, «органического» единства локкеанского Хартленда. Такая степень интеграции претендентов требует более или менее убедительной идеологии, обычно исходящей от главного государства-претендента. Именно в этом смысле следует понимать разнообразные идеологии эпохи Просвещения, фашизм и национал-социализм, азиатский расизм и марксизм-ленинизм. Политика неприсоединения как аспект коалиции нового международного экономического порядка конца 1960-х — начала 1970-х гг. в этом смысле также была идеологией претендентов {244} 244 Cm. Pijl K. van der. Transnational Classes and International Relations. P. 79–84; Pijl K. van der. Global Rivalries from the Cold War to Iraq. P. 123–124. . В то же время новым блокам, выкристаллизовавшимся вокруг государств-претендентов нового тысячелетия, такой идеологии явно не хватает. Как было показано выше, они жаждут присоединиться к «международному сообществу», но не хотят подчиняться опасному сочетанию претензий на глобальное господство и военного авантюризма англоязычного Запада и его сатрапии — ЕС. Вот почему пересекающиеся друг с другом по составу блоки, которые государства-претенденты создали и до сих пор продолжают создавать, кажутся столь неуклюжими, раздробленными, лишенными энтузиазма и раздираемыми внутренними противоречиями.

Если бы у Евразийского союза существовала общая для всего блока идеология, это было бы евразийство, идея, возникшая в 1920-е гг. у «белых» — русских эмигрантов. Они рассматривали большевистскую и сталинскую революции как рычаги модернизации страны и считали, что, как только будет восстановлен консервативный порядок, Россия вернет себе законное положение мировой державы {245} 245 Pijl K. van der. Global Rivalries from the Cold War to Iraq. P. 353· . В 1990-е гг. эта идея получила новое признание в версии Александра Дугина, которого Чарльз Кловер характеризует следующим образом: «Правый представитель интеллектуальной богемы, вышедший из эпохи Перестройки 1980-х гг., один из главных националистов России». Опубликованные в 1997 г. «Основы геополитики» Дугина явились результатом дискуссий с российской Военной академией Генерального штаба ВС и различными правыми или националистическими кругами, в том числе — с Национал-большевистской партией Эдуарда Лимонова. В книге говорится о «Евразийской империи», для строительства которой нужно вытеснить из Евразии либерализм и ликвидировать американское влияние. Из многочисленных предложений по упорядочению постсоветского пространства в этом контексте особенно заслуживает упоминания предупреждение Дугина о том, что «Украина как самостоятельное государство с какими-то территориальными амбициями представляет собой огромную опасность для всей Евразии» {246} 246 Цит. no: Clover C. The unlikely origins of Russia’s manifest destiny // Foreign Policy. 2016. 27 July (online). .