Кейс Пейл - Крушение самолета MH17. Украина и новая холодная война

Идеи Дугина, но в гораздо менее категорической форме, влияли на российскую политику через консервативный «Изборский клуб». Как пишет Ричард Саква, Сергей Глазьев, который позже стал ближайшим советником Путина по евразийской интеграции, взял на вооружение многие антизападные идеи, принятые «Изборским клубом», который также выступает за авторитарное руководство и государственный капитализм {247} 247 Sakwa R. How the Eurasian elites envisage the role of the EEU in global perspective 11 European Politics and Society. 2016. 17 (supl.). P. 14. . Эта версия идеологии государства-претендента пересекается с другой, футуристической и прогрессивной евразийской концепцией, получившей название «Трансевр-азийский пояс развития» (ТЕПР). Она предполагает образование новых городов вдоль важнейших магистралей транспортировки энергоносителей и содержит гораздо более позитивный подход к роли Японии, Германии и Италии в реализации этого проекта. Эти страны рассматриваются как источники ноу-хау и финансов, необходимых для реализации концепции, которая берет начало в российской фундаментальной философии (напр., теориях биосферы и ноосферы), но которой не хватает прикладного научно-технического измерения {248} 248 Gromyko Y. Beyond the «BRICS»: new patterns of development cooperation in the trans-Eurasian corridor // Handbook of the International Political Economy of Production / K. van der Pijl, ed. — Cheltenham: Edward Elgar, 2015. .

Несомненно, были и попытки превратить идею Евразийского союза в «один из институциональных столпов» «Большой Европы», в новейшее воплощение голлистских призывов к созданию единой многонациональной Европы от Лиссабона до Владивостока (сходную концепцию общего европейского дома выдвигал Горбачев), но на Западе у этой идеи поклонников не было {249} 249 Sakwa R. How the Eurasian elites envisage the role of the EEU in global perspective // European Politics and Society. 2016. 17 (supl.). P. 5. . Хотя консенсус по вопросу о вторжении в Ирак в 2003 г. и создал кратковременную иллюзию возможности долгосрочного сотрудничества, уже через год от нее не осталось и следа. Канцлер Германии Герхард Шредер начал проявлять активность в вопросе строительства газопровода, связывающего Россию и Европу (проект «Северный поток»); остальные страны ЕС вскоре снова присоединились к НАТО.

Уже через год после вторжения Франция и Германия договорились с Великобританией и Соединенными Штатами о списании довоенных долгов Ирака {250} 250 Nazemroaya M. D. The Globalization of NATO. P. 36. .

Вскоре, однако, работа над реализацией Евразийского проекта стала пересекаться с происходившим в то же время укреплением БРИКС. По мере увеличения экономического влияния БРИКС постепенно превращался из детища банкиров в организацию с единым коллективным сознанием. Накануне финансового кризиса 2008 г. блок, включавший в себя половину населения мира, представлял собой реальную угрозу для Запада. Сточки зрения паритета покупательной способности (ППС) экономика Китая теперь составляла три четверти от уровня экономики США, Индия занимала четвертое место (сразу после Японии), тогда как Бразилия и Россия следовали за основными государствами ЕС {251} 251 Armijo L. E. The BRICs countries (Brazil, Russia, India, and China) as analytical category: mirage or insight? // Asian Perspective. 2007. 31 (4). P. 12. . Янис Варуфакис утверждает, что за 2008 г. Соединенные Штаты из основного получателя мировых излишков денег и продуктов превратились в гавань для «беглого капитала». Теперь «глобальный минотавр» стоял на земле лишь одной ногой — это были иностранные вложения в облигации Казначейства США и другие безопасные активы {252} 252 Varoufakis Y. The Global Minotaur: America, Europe and the Future of the Global Economy [rev. edn]. — London: Zed Books, 2013 [2011]. . По мнению Вольфганга Штреека, кризис также обозначил момент, когда все попытки западных правительств замаскировать «дефицит гегемонии», прикрывая деньгами бреши (инфляцию, государственный и частный долг), оказались исчерпаны {253} 253 Streeck W. Gekaufte Zeit: Die vertagte Krise des demokratischen Kapitalismus [Frankfurter Adorno-Vorlesungen 2012]. — Frankfurt: Suhrkamp, 2013. . Таким образом, основание гегемонии западных стран разрушалось изнутри, в то время как роль Запада в мировом регулировании становилась все более зависимой от силы, от «защиты глобализации».

Украина тоже переживала серьезный спад, а начиная с 2008 г. вокруг политико-экономической ориентации страны разгорелась ожесточенная борьба. Помимо газа, был еще один сектор украинской экономики, контроль над которым стремились укрепить и западный капитал, и как минимум два государства евразийского блока и БРИКС: сельское хозяйство. Украине принадлежит более 32 млн га плодородной пахотной земли, знаменитого чернозема, что эквивалентно одной трети всех сельскохозяйственных земель ЕС. Хотя сельское хозяйство Украины, несомненно, находилось в состоянии крайнего упадка из-за бесхозяйственности и чрезмерной эксплуатации, после получения независимости «большинство экспертов указывали на сельское хозяйство как один из основных активов страны» {254} 254 Fraser E. The Corporate Takeover of Ukrainian Agriculture / with Frédéric Mousseau (Country Fact Sheet, December). — Oakland: The Oakland Institute, 2014. P. 2–3. . Тем не менее к концу 1990-х гг. децентрализация колхозов продвинулась ненамного, лишь около половины земель было распределено между фермерами или передано в аренду. «Сельское хозяйство [было] в глубоком кризисе, и на протяжении многих лет инвестиций практически не поступало. Урожайность постепенно снижалась из-за деградации почв, а также из-за организационных и финансовых проблем колхозов» {255} 255 Вдобавок к этому, сразу после получения независимости Украину «наводнили продукты питания из Западной и Центральной Европы»: Zon Н. van, BatakoA., Kreslavska A. Social and Economic Change in Eastern Ukraine: The Example of Zaporizhzhya. P. 78, 68. .

Несмотря на это Украина в 2008–2009 гг. была третьим по величине экспортером зерна в мире {256} 256 Plank C. Ukraine: land grabs in the blackearth: Ukrainian oligarchs and international investors // Land Concentration, Land Grabbing and People’s Struggles in Europe / J. Franco, Borras-jr S. M. eds. — Amsterdam: Transnational Institute, 2013. P. 184. . Поскольку одним из аспектов потрясения, вызванного финансовым кризисом, было распространение голодных бунтов во многих бедных странах, правительства со всего мира стремились инвестировать в потенциальных производителей излишков сельскохозяйственной продукции. Китай с его 14–15 % мирового населения и всего 9 % сельскохозяйственных угодий мира был готов потратить часть от своих 1,8 трлн долл. США в иностранной валюте на покупку или аренду сельскохозяйственных угодий или импорт продовольствия, производимого на сельскохозяйственных землях, арендованных транснациональным агробизнесом {257} 257 Branford S. The great global land grab. Food and Democracy: Introduction to Food Sovereignty / M. Gerwin, ed. — Krakow: Polish Green Network, 2011. P. 79–80. . Украина для этого вполне подходила, а российский бизнес уже показал пример, инвестируя в сельское хозяйство своего южного соседа. В связи с этим устойчивая ориентация Украины на БРИКС и Евразийский союз была отличной возможностью, не говоря уже о вкладе, который делала ее тяжелая промышленность в экономику бывшего СССР в обмен на газ. Западные политики не сомневались, что продолжение экономических отношений между Украиной и Россией поможет осуществить намерение Москвы освободиться от роли одностороннего поставщика энергии, тем самым укрепив Евразийский союз и позиции России среди стран БРИКС, Именно поэтому после государственного переворота на Украине в феврале 2014 г. западные комментаторы не скрыва-ли своего облегчения по поводу того, что было предотвращено присоединение страны к евразийскому блоку. По словам одного из авторов Королевского института международных отношений, «если бы Украина присоединилась, Евразийский союз расширился бы на запад до границ ЕС. Но теперь осуществление этой важнейшей части процесса формирования евразийского пространства в лучшем случае затормозилось, потому что поменялось фактическое положение дел» {258} 258 Nixey J. Russian foreign policy towards the west and western responses 11 Giles K., Hanson P., Lyne R., Nixey J., Sherr J., Wood A.The Russian Challenge. P. 36. .