Павел Грудинин - Опыт «социального экстремиста»

Вопреки известному скульптурному образу Фемиды, на практике работа судьи имеет мало общего со служением справедливости или ее богине. Это скучная, рутинная бюрократическая работа, состоящая из массы формальностей, шаблонных процедур, оформления массы документов. Сами судьи говорят о своей работе как о конвейере – и в смысле поточной нагрузки, и в смысле типовых операций. Это поток однообразных исков, половина которых – от государственных органов типа Пенсионного фонда или налоговой службы на ничтожные суммы. В уголовном процессе тоже типовые дела, более 90 % которых содержат признание подсудимого. То есть пространство состязательности ничтожно. Средний судья, рассматривающий уголовные дела, видит предпринимателя или чиновника раз или два в год. Остальное время – это безработные или работники физического труда, проходящие подсудимыми по кражам, телесным повреждениям и наркотикам. Иногда студенты.

Судебная система России имеет явно выраженный обвинительный уклон.

По итогам 2016 года оправдано были лишь 0,36 % россиян, обвиненных в совершении различных преступлений, – 2640 из 743 020. Год назад оправданных было 0,43 %, а в 2014 году – 0,54 % [39].

В современной России граждан, «попавших» в руки правосудия, оправдывают в 20 раз реже, чем в 1937 году. При этом оправдательные приговоры отменяются в 800 раз чаще, чем обвинительные. Привели в суд – значит, виновен.

Из «Истории советского суда» М.В. Кожевникова: в РСФСР в 1935 году народными судами было вынесено 10,2 % оправдательных приговоров, в 1936 – 10,9 %; в 1937 – 10,3 %; в 1938 – 13,4 %; в 1939 – 11,1 %; в 1941 году – 11,6 %. В 1942 году народные суды вынесли оправдательные приговоры в отношении 9,4 % от всех привлеченных к суду лиц, в 1943 году – 9,5 %, в 1944 году – 9,7 %,и в 1945 году – 8,9 %.

Для сравнения: процент оправдательных приговоров в других странах: Европейский союз – 25–50 %, США – 17–25 %, Тайвань – 12 %, Китай – 0,7 %…

Если сравнивать нашу систему правосудия с западной, то она имеет следующих два фундаментальных недостатка. Во-первых, она страшно неэффективна в смысле затрат времени и средств на само судопроизводство. И во-вторых, наша система правосудия сконцентрирована на «наказании», в то время как западная – на «возмещении» (вреда, ущерба) и на «воспитании» (хотя о последнем можно и поспорить).

Почему так? Сегодня для судьи оправдать человека – значит сказать, что уголовное дело было возбуждено зря, что следствие проработало вхолостую. Следователи получат выговоры, прокуроры лишатся премии. Каждое такое решение – ЧП. Несколько таких решений – межведомственный конфликт. И всем хуже, в том числе судье, которому тоже устроят сложности.

Вышестоящие суды отменяют оправдательные приговоры в пять раз чаще, чем обвинительные. Шансов, что такой приговор устоит, мало, а что отменят и потом вызовут на квалифколлегию разбираться – много. Судьи назначаются пожизненно, но их можно уволить за те решения, которые они принимают, и они не принимают таких решений, за которые можно лишиться мантии. Поэтому лучше не замечать ошибок следствия.

Именно судебная система (вместе с налоговой системой) тормозит экономический рост России, делает ее почти закрытой для иностранных инвестиций. По просторам интернета гуляет изречение Уоррена Баффета о России: «Если услышите, что я вложил хоть доллар в Россию, – значит, меня похитили инопланетяне» [40]. И массовое согласие с этим тезисом – чрезвычайно опасное для экономики явление. Быть предпринимателем в России опасно: могут посадить ни за что ни про что. Главный повод для посадки – нарушение налогового законодательства. Налоговые законы сформулированы таким образом, что позволяют налоговому инспектору сделать мошенником любого предпринимателя, независимо от наличия у него вины. А судебная система довершает неправедное дело. Систему правосудия часто и эффективно используют для отъема собственности у законных владельцев. Суд стал инструментом обогащения нечистых на руку чиновников.

В 2016 г. было зарегистрировано свыше 260 тыс. уголовных дел по экономическим преступлениям, в 2015-м – 255 тыс., в 2014-м – 212 тыс. А количество осужденных по этим делам в разы меньше. 80 % из них просто не доходят до суда [41]. Как говорил В.В. Путин, «попрессовали, обобрали и отпустили».

Население России суду не верит. Юстиция в переводе с латыни – справедливость. К нашему суду это не относится.

Обоснованность многих судебных действий вызывает сомнения. Например, без заявления потерпевшего в нашей стране возбуждаются уголовные дела по обвинению людей в мошенничестве, незаконном предпринимательстве, легализации, незаконных действиях при банкротстве.

Что и как исправлять? По мнению экспертов Института проблем правоприменения в Санкт-Петербурге, важнейшей нерешенной проблемой является зависимость суда от прокуратуры.

Прежде чем требовать от судей независимости и беспристрастности, следует добиться, чтобы для них самих последствия вынесенного приговора были одинаковыми в случае оправдания и обвинения. В настоящий момент это не так: у прокуратуры существует целый ряд возможностей создать служебные и карьерные проблемы судье, вынесшему не устраивающее ее решение: от неуклонного обжалования всех таких решений до инициации проверок «коррупционности».

Если по нетяжким делам и делам средней тяжести существуют «обходные» пути, дающие судьям определенные возможности избежать давления, то по тяжким же составам УК обвинительный приговор выносится с вероятностью 98 %, а оправдательный – с вероятностью 0,3 %.

«После того как у судей возникнет свобода от постоянного “обвинительного” давления со стороны прокуратуры, появится смысл обсуждать такие проблемы, как степень независимости судей от “телефонного” права, внутренние нормы и ценности профессионального сообщества, качество законов, квалификацию следственных органов. Сегодня же суд в определенных случаях вынужден “штамповать” обвинительные приговоры вне зависимости от всех этих условий. У судьи просто нет возможности руководствоваться своими представлениями о праве или ценностями, критично оценивать материалы дела. Прокуратура должна не только по закону, но и на практике стать одной из сторон в процессе, равной по своим правам стороне защиты.

Сейчас же авторитет прокуратуры перевешивает не только дискрецию судьи, но и презумпцию невиновности» [42].

С зависимостью от прокурора связана и другая проблема.

Судьи в своих приговорах зачастую игнорируют все приводимые стороной защиты доводы, не замечают их; все решения представляют собой формально заполненные шаблоны, не имеющие никакого отношения к конкретному делу, когда вместо приведения каких-либо конкретных обстоятельств, опровергающих приводимые доводы, перечисляются только фамилии свидетелей и названия проведенных экспертиз. По существу, это должностное преступление.