Вячеслав Никонов - Республиканцы: от Никсона к Рейгану

Вполне объяснимо было желание избирателей увидеть у кормила власти новые лица, способные восстановить пошатнувшееся доверие к политическим институтам США, чтобы навсегда избавиться от тени "Уотергейта", навсегда забыть о политических скандалах и разоблачениях.

Нельзя сказать, что республиканцы пребывали в состоянии шока, разброда или растерянности, характерного обычно для партии, только что проигравшей выборы. Поражение не было катастрофическим, и к тому же весь настрой избирательной кампании и даже ее исход давали "великой старой партии" известный повод для оптимизма. Республиканцы были убеждены, и не без оснований, что в 1976 г. наконец-то отзвучали последние залпы по их позициям, вызванные "Уотергейтом". Они сохранили расположение большого бизнеса и значительной части своего электората. Особую надежду в республиканских лидеров вселял быстро изменявшийся политический климат в США, где все устойчивее дули консервативные ветры.

Сдвиг вправо, обозначавшийся уже в период президентства Форда ростом реакционно-индивидуалистических настроений в правящем классе и в стране в целом, созданием когорты "новых правых" организаций, во второй половине 70-х годов уверенно набирал разгон. "Я не могу припомнить времени, включая даже период расцвета Барри Голдуотера 14 лет назад, когда бы интерес к консерватизму был столь велик, как сейчас" 1, — с воодушевлением писал один из старейших идеологов консервативного толка Дж. Килпатрик в 1978 г.

Поворот США вправо, который правящие круги поспешили объявить отражением "настроений масс", был явлением сложным и неоднозначным. Но одно можно сказать определенно: стимулировался он сверху, высшими эшелонами монополистического капитала, а никак не шел от низов общества или от "среднего американца". "Логика авторитарных устремлений финансовой олигархии достаточно прямолинейна, — писал советский историк С. М. Плеханов. — Считая частное предпринимательство главным источником силы американского капитализма, лидеры делового мира видят причины углубления кризисных явлений в американском обществе в том, что в результате "чрезмерной уступчивости" государства к различным социальным требованиям сложилась система государственной политики, "сковывающая" частный сектор" 2. Отсюда требования бизнеса стимулировать частный капитал, значительно сократить социальные расходы, ослабить законы об охране окружающей среды и интересов потребителей, ввести новые ограничения на права профсоюзов.

Причины эволюции американского массового сознания вправо гораздо сложнее. Выше отмечалось, что в основе этого явления лежало разочарование нации в результатах деятельности правящих кругов США в 60-е — первой половине 70-х годов. "Кризис доверия" к правительственным институтам набирал силу. "Интервенция в Юго-Восточную Азию расколола общество, как ни одно событие со времени гражданской войны. "Имперское президентство", ФБР, министерство юстиции, ЦРУ и министерство обороны превратились в глазах миллионов американцев в символы тираничного, если не фашистского государства. В то же время по мере расширения вмешательства государства в экономику, регулирование социального поведения оно подвергалось атаке со стороны правых по внешне сходным причинам: ограничение индивидуальной свободы через введение басинга, программ расовой интеграции и установление минимума заработной платы" 3, — подчеркивали американские авторы. Для миллионов жителей США источник всех бед был очевиден — "большое правительство" в Вашингтоне. Многочисленные исследования общественного мнения показывали, что рядовой гражданин в конце 70-х годов отнюдь не был в большей степени, чем в 60-е, склонен требовать сокращения социальных расходов или выступать против расовой интеграции. Антимонополистические настроения избирателей даже усилились. Но недовольство "большим правительством" и "большим бизнесом" в неразвитом политическом сознании "человека с улицы" отнюдь не принимало форму антикапиталистического протеста. Напротив, стихийный демократический антиэтатизм свелся к отрицанию необходимости расширения функций государства, т. е. той политики, которая всегда ассоциировалась с либеральными доктринами демократической партии и отвергалась ультраправыми и консервативными группировками. "Под воздействием этих факторов "средняя Америка" пришла к мнению, что социал-реформистское государство во главе с "оторвавшимися" от простых американцев богачами — либералами из руководства демократической партии — стало основной причиной растущего разрыва между идеалом "американской мечты" о непрерывном улучшении благосостояния всех классов и социальной реальностью американского капитализма 70-х гг." 4, — отмечал Я. Н. Кременецкий. Оторванный от либеральной почвы демократический антиэтатизм с легкостью мог быть загнан республиканской партией в прокрустово ложе консервативной политики.

В такой идейно-психологической атмосфере "великая старая партия" вновь принялась готовить почву для своего превращения в "партию большинства". И вновь борьба вокруг этого приобретала знакомые очертания. Умеренные и либеральные республиканцы, представлявшие урбанизированные районы Северо-Востока и Среднего Запада, уверяли, что партия обязана занимать центристские позиции и не поддаваться на призывы ультраправых демагогов последовать за "новыми правыми". "Умеренные в "великой старой партии" — люди типа Клиффорда Кейса, Эдварда Брука, Джэкоба Джавитса, Чарльза Метайеса и Чарльза Перси… советуют открыть двери партии, разнообразить лозунги, расширить ее базу за счет черных, молодых людей и рабочих. Политические партии, говорят умеренные, — это коалиции, основанные на компромиссе; демагогия и идеологическое таскание за волосы должны быть прекращены" 5. "Однако во второй половине 70-х годов умеренно либеральные республиканцы совершенно явно поставили задачу расширения массовой базы партии за счет ее сдвига влево по оси американского политического спектра в подчиненное положение по отношению к проблеме обеспечения внутрипартийного единства. "Я выступал по всей стране перед республиканцами, убеждая их прекратить распри на идеологической почве" 6, — говорил либеральный губернатор Иллинойса Дж. Томпсон. Борьба за идейное единство партии имела своим следствием умиротворение правого фланга и заметное поправение республиканских либералов. "Умеренные непрерывно дрейфуют вправо… — писал в 1979 г. журнал "Ньюсуик*. — Небольшое пространство отделяет сейчас умеренных и либеральных республиканцев от крыла новых правых" 7. Исключительно показательно в этом плане происшедшее буквально на глазах изменение позиций Общества Рипона. Дж. Топпинг, руководитель Общества, неизменно со времени его создания в 1962 г. решительно выступавшего против ультраправых, заявил, что "настало время для прогрессивных республиканцев объединить усилия с консерваторами" 8. Организация, которая всегда подвергала анафеме Б. Голдуотера и Дж. Хелмса, одобрила голосование первого из них в сенате в 1977 г. в 83 % случаев, а второго в 75 %. Общество Рипона поддерживало уже и снижение минимума заработной платы, и ограничение прав профсоюзов, и сокращение пенсий для государственных служащих. Организационные и политические потуги и демарши умеренных либералов стали робкими и неэффективными. В 1977 г. Общество создало Фонд нового руководства для финансирования кампаний умеренных республиканцев, но денег туда поступало мало. Открытое письмо восьми республиканских сенаторов с осуждением "каннибализма" правых, стремящихся поглотить всю партию, не возымело ни малейшего действия. А в начале 1979 г. левый фланг партии лишился и своего предводителя — умер Н. Рокфеллер.