Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Очевидцы вспоминают, что с момента первого знакомства с романами о Хорнблоуэре Черчилль стал верным поклонником этой серии. Книги о вымышленном флотоводце часто можно было найти около его постели. Некоторые из них он перечитывал по нескольку раз, причем с неизменным интересом [191]. Ему нравился стиль автора, его привлекал приключенческий привкус сочинений, они пробуждали в нем юношеские мечты о героизме, подвигах, борьбе и всевозможных авантюрах.

Но страсть к приключениям была не единственной ноткой, вызывавшей столь теплый отклик в душе политика на сочинения Форестера. Хорнблоуэр живет в эпоху наполеоновских войн. Его образ писался с двух самых известных флотоводцев того времени: Горацио Нельсона (1758–1805) и Томаса Кокрейна (1775–1860). И он стал для Черчилля воплощением британского империализма. «Вы создали персонаж, который вернул из прошлого величие Королевского флота в момент его наивысшей славы, — скажет политик, обращаясь к автору. — Вы не утаиваете и темную сторону той эпохи, но в конце концов мы сражались не только против Наполеона — мы воевали ради того, чтобы наша страна могла занять свое место и предоставлять свои услуги всему миру в следующем столетии» [192].

Черчилль был настолько восхищен героем романов Форестера, что даже упомянул его на страницах «Второй мировой войны». В третьем томе он рассказывает, как член правительства Оливер Литтелтон (1893–1972) передал ему один из томиков этого автора. Несмотря на занятость, премьер-министр нашел время в очередном морском путешествии ознакомиться с книгой. После прочтения он телеграфировал Литтелтону: «Я нашел „Хорнблоуэра“ превосходным». Литтелтон курировал ситуацию на Среднем Востоке, и послание премьера прошло через штаб этого региона, вызвав среди руководства переполох. Они подумали, что «Хорнблоуэр» это условное обозначение неизвестной им военной операции [193].

В первые несколько недель после инсульта у Черчилля оказалось достаточно времени, чтобы удовлетворить свою страсть к чтению. Его секретари вспоминали, что после того, как гости уходили, премьер ложился в постель и начинал читать «свои романы». «Он обладал способностью отключаться и концентрироваться на чем-то другом, — свидетельствовала Джейн Портал. — Он был полностью поглощен чтением» [194].

Черчилль начал читать буквально через несколько дней после удара. Он вновь перечитал «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте (1816–1855) и открыл для себя творчество Энтони Троллопа (1815–1882) [195], прочитав серию романов о Плантагенете Паллисере. Когда его спросили, какое произведение Троллопа ему понравилось больше всего, он ответил: «Дети герцога». Почему? «Потому что в нем содержится хорошее описание того замечательного мира, который исчез навсегда».

Последняя ремарка принципиальна. Черчилль в основном обращался к викторианским авторам. Когда он читал роман Троллопа «Премьер-министр», у него состоялся следующий диалог с лордом Мораном:

— Я нашел отличие между описываемым в романе временем [1876 год] и сегодняшними днями довольно интересным, — сказал Черчилль.

— В каком смысле? — спросил врач.

— Ох, — вздохнул наш герой, — они смешивали общество и политику. То, что происходило в Карлтон-клубе и Реформ-клубе, могло влиять на премьер-министра. Палата лордов обладала гораздо большей властью. Несмотря на то что началось расширение избирательных прав, общественное мнение имело тогда меньше возможностей определять политику. Супруга премьер-министра устраивала в своем доме раут, приглашая по сорок пять гостей, и те разговоры, которые велись в ходе этого мероприятия, влияли на общий ход событий.

Спустя несколько лет Черчилль признается, что мир ушел слишком далеко вперед, Троллоп устарел [196]. Но это не помешает ему по-прежнему отдавать предпочтение викторианской литературе.

Литературные вкусы каждого человека являются его личным делом, но в случае с публичными людьми они могут многое рассказать о характере и мировоззрении. В том числе, в конкретный временной промежуток. В этой связи интересно заметить, что в первые месяцы после начала Второй мировой войны Невилл Чемберлен, занимающий на тот момент пост премьер-министра, использовал литературу как убежище от суровой реальности. Он читал исторические сочинения о елизаветинской эпохе, о правлении Якова I (1566–1625), а также комедии Шекспира. «Нужно обязательно иметь что-то, что отвлекает ум от бесконечных военных проблем, а также от надоедливой прессы и ворчливой палаты общин», — делился он с близкими [197].

Иной подход был у Черчилля. Во-первых, в годы войны он практически не читал художественную и прочую литературу, выходящую за рамки решения насущных задач. Были лишь единичные случаи, да и то во время трансатлантических путешествий, в условиях радиотишины. Во-вторых, даже в эти редкие моменты он отдавал предпочтение приключенческой литературе [198].

Несмотря на полное погружение в военную реальность и редкое обращение к беллетристике, было бы неправильно думать, что Черчилль не отдыхал. Нет, он отдыхал и переключался. И то, на что он переключался, тоже характеризует его вкусы и настрой. Он отдавал предпочтение вечерним киносеансам, признаваясь супруге, что просмотр «кино является удивительным развлечением, которое отвлекает ум» [199]. В конце войны, выражая признательность главе кинопроката, он скажет, что просмотр картин «принес мне много удовольствия и релаксации в тяжелые времена, через которые мы прошли» [200]. Вечерние киносеансы способствовали не только отдыху, но и активизации в Черчилле креативного начала. «Когда он смотрел кино, то словно высвобождал свою ментальную природу, — вспоминал его телохранитель Вальтер Томпсон. — Он мог два часа смотреть фильм, который знал досконально, но после сеанса выходил с новым, революционным планом и тут же знакомил с ним одного из своих секретарей» [201].

Благодаря сохранившимся записям Сидни Бернштейна (1899–1993), работавшего в 1941–1942 годах в Министерстве информации, удалось составить фильмотеку британского премьер-министра за четырнадцать месяцев, с мая 1941 по июль 1942 года. Известно, что в этот период Черчилль посмотрел 91 фильм, из которых 74 приходились на Голливуд, пятнадцать были сняты в Британии и по одному — привезены из Австралии и СССР («В тылу врага», 1941 год). Среди актерского состава Черчилль отдавал предпочтение Гарри Куперу (1901–1961) — он посмотрел с ним пять картин, а также «великому таланту» Дине Дурбин (1921–2013) — четыре фильма. В четырех картинах также снялись Лоуренс Оливье (1907–1989), Рональд Колман (1891–1958) и Бетт Дэвис (1908–1989) [202]. Черчилль «смеялся от души» при просмотре «Великого диктатора» с участием любимого Чарли Чаплина (1889–1977), он был «потрясен силой чувств и эмоций» главных героев «Унесенных ветром», а также «пришел в крайнее волнение» от «Генриха V» с Оливье в качестве режиссера, продюсера и исполнителя главной роли. Зато нашумевший полнометражный дебют Орсона Уэллса (1915–1985) «Гражданин Кейн» оставил его равнодушным. «П.М [66]стало настолько скучно, что он ушел, не досмотрев до конца», — отметил в дневнике Джон Колвилл [203].