Владимир Гескин - Кто посягает на олимпийский огонь?

Над башенкой, словно гигантская паровозная труба, высилась черная чаша, в ней предстояло вспыхнуть огню Игр. Справа от нее сияла гигантская реклама «Кока-Колы». Слева предлагала приобретать свою фотопродукцию японская фирма «Фудзи».

— Логичней было бы, — сказал я, — увидеть здесь олимпийские символы.

Кен не согласился:

— До Игр еще несколько месяцев, так что твои олимпийские символы пока никому не нужны. Вот придет июль — все будет по-другому. Ну чем ты не доволен? Стадион — частная собственность, за эту рекламу хозяева «Колизеума» получают немалые деньги. Зачем мешать людям делать деньги? Да и, кроме всего, «Кока-Кола» и «Фудзи» — официальные спонсоры Игр, парни из Оргкомитета на эти фирмы буквально-таки молятся. Так что все нормально…

Я хотел было возразить, но не успел: к нам подошел седовласый сухощавый негр, обнялся, как старый друг, с Кеном. Потом представился мне: организатор легкоатлетических турниров в США Харрисон Диллард.

Я даже не сразу понял, что это был тот самый Диллард. О, он был выдающимся спортсменом. В 1948 году — рекордсменом мира в беге на 110 метров с барьерами, но в олимпийскую команду США в этой дисциплине не попал. Выступал на стометровке — и занял первое место. Плюс еще одно: в эстафете 4х100 метров. А спустя четыре года, в Хельсинки, первенствовал уже на своей коронной дистанции и вновь — в эстафете. Итого — четыре золотые олимпийские медали.

— Так вы из России! — обрадовался Диллард. И стал вспоминать, как впервые увидел советских спортсменов на Играх в столице Финляндии, какие это были веселые и дружелюбные ребята.

— Мы ждем вас в гости летом, — сказал Диллард. — Готовимся принять порадушней. Правда, — тут его лицо посерьезнело, — наши местные идиоты тоже готовятся. Вчера на одной из улиц видел, как устанавливали огромный плакат: «Спортсмены Востока! Свободный мир открывает для вас свои двери!» И дальше: мол, если хотите получить убежище, нужно только позвонить по такому-то телефону… Кучка безмозглых! Неужели они не понимают, что своей провокационной активностью могут развалить Игры?

— Согласен с вами, — кивнул я. — Только вот беда, что у этих, по вашим словам, «безмозглых» есть, судя по всему, влиятельные покровители. Слышали о коалиции «Запретить Советы»? Лидеров этой организации недавно принимали люди из Белого дома.

— Правда? — Диллард вопросительно посмотрел на Кена.

— Правда.

— Тогда плохи наши дела, — констатировал негр. — Развалят они Игры, точно развалят. Жалко… Хотя, — он горько улыбнулся, — может, мне тогда не так обидно будет. Представляете: для ветеранов американской легкой атлетики организаторы Игр не запланировали мест на трибунах. А купить билеты мне, надо же, не удалось: они распространялись с помощью лотереи, и мне не повезло. Вот и придется смотреть соревнования легкоатлетов по телевидению…

А потом мы ехали в Южно-Калифорнийский университет, которому предстояло в дни Игр стать одной из Олимпийских деревень. Это, пожалуй, минут двадцать пешком от «Колизеума», но дорога заняла у нас добрых три четверти часа — вновь пробки. Двух- и трехэтажные зданьица, центральная площадь студенческого городка, кафе, магазин, общежития, стадиончик, почти полное отсутствие зелени.

— Ты только с московской Олимпийской деревней не сравнивай, — предупредил Кен. — Это Лос-Анджелес…

И вновь машина, вновь дороги — через весь город мы ехали в другую Олимпийскую деревню, которой должен был стать Лос-Анджелесский университет. Мы бродили по студенческому городку, зашли в «Поули-павильон», зал, где потом состоялся олимпийский гимнастический турнир. Приняв приглашение одного из студентов (Боб Талли — будущий бизнесмен, он увлекался метанием молота, тренировался у знаменитого Гарольда Коннолли и боготворил советских метателей), поднялись к нему в комнату. Она оказалась совсем маленькой, и было трудно представить, как бы в дни Игр здесь жили по двое и даже по трое…

Напомню, это был февраль восемьдесят четвертого. Бродя по кампусу, я думал о том, что именно тут предстоит жить советским олимпийцам…

Наступил вечер, начало темнеть, и из окна машины я, признаться, с трудом различил очертания штаб-квартиры Оргкомитета Игр: на вид ничем не примечательное здание. Ничего удивительного: раньше оно было цехом, где собирали вертолеты. Потом перед нами появился велотрек, построенный специально для Игр, но построенный как-то в спешке: он открытый (треки в Мюнхене, Монреале и Москве были под крышей), с асфальтовым покрытием.

— Представляешь, асфальт уже потрескался, так что срочно приходится вести ремонтные работы, — хохотнул Кен.

А машина катила дальше — к океану, к городку Лонг-Бич, где недалеко друг от друга расположены «Арена» (комплекс, где предстояло соревноваться волейболистам) и «Конвеш-центр» (зал для фехтовальщиков). Чуть подальше начиналась бухта, она вся светилась огнями.

Мы наконец перевели дух. В одном из ресторанчиков — прямо под открытом небом на берегу океана — заказали креветки и пиво. Нам принесли пухлые бутылочки, на которых надпись «Будвайзер» соседствовала с эмблемой Игр-84.

«Будвайзер» производит ведущая американская пивоваренная компания «Айхойзер Буш». Она без колебаний выложила Организационному комитету 11 миллионов долларов за исключительное право продавать пиво во всех местах проведения Игр. Специально для компании власти штата Калифорния отменили запрет на продажу алкогольных напитков во время соревнований.

Я задумался. Принялся размышлять о парадоксах чисто американского подхода к организации Олимпиады. Надо же, пиво с олимпийской символикой! И ведь это только цветочки. А эмблема фирмы «Макдональдс» (ее продукция — котлеты, запеченные в тесте), которой суждено было украшать буквально все спортивные объекты вместе с эмблемой Игр и пятью переплетенными кольцами? А реклама сигарет в официальных буклетах Игр? А распродажа километров олимпийского огня — по три тысячи долларов «штука»?

Задрал голову. Над нами — в свете прожекторов — проплывал аэростат. На нем огромными буквами пылала надпись: «Покупайте автопокрышки только фирмы «Гудъир». Наши покрышки — лучшие в мире, и не случайно именно мы являемся официальным спонсором Олимпиады-84»…»

Поймав мой взгляд, Кен засмеялся:

— Ну вот, сейчас опять ведь скажешь, что, мол, лучше бы на этом аэростате не реклама была, а любимые твоему сердцу олимпийские кольца… Не забывай: ты — в Лос-Анджелесе, в городе, где парадокс на парадоксе. Мне и самому кажется, что коммерческие вопросы полностью поглотили внимание тех, кто имеет отношение к организации Игр. Но это Америка, здесь все не так, как в Европе.

— Получается, раз вы американцы, то можете готовить Олимпиаду, забыв о традициях, идеалах олимпийского движения?