Татьяна Грачева - Последнее искушение России

Наш народ должен осознавать планы хазарократов в отношении России и не дать им осуществиться. В это критическое для судеб православного Отечества время он должен сохранить верность своей вере, своей исторической программе, которая издревле включает в себя политический проект — «Москва — Третий Рим», религиозный проект — «Москва — Новый Иерусалим», и военный проект,который направлен на защиту первых двух проектов. Вместе эти три проекта составляют нашу национальную идею Святой Руси. Ее осуществление на протяжении столетий наполняло высоким смыслом жизнь русского народа. Ради Святой Руси он жертвовал своей жизнью и совершал великие подвиги.

Проект «Москва — Третий Рим» сосредоточен на строительстве православной монархической, имперской государственности, православного царства на земле, которое есть симметрия Царства Небесного. Главной задачей православной монархии является защита Православия.

Как и почему появился этот проект, что он значит для России?

«Первый Рим, Латинский, оказался зачинателем в истории человечества «отступления». Рим Латинский пошел своим путем, создавая свое христианство, отличающееся от христианства исходного, и неустанно притязая на вселенское господство и водительство... Рим Второй (Византия) имел задание сохранить Христову Истину в полноте ее и неповрежденности. Но вот повержен Второй Рим!

Оборвалась ли преемственность императорской власти? Нет! Новый центр рождается м'фовой жизни христианской — Рим Третий. Россия, ЭТО — м'|р православный. Этот «М1р» сжимается до предельной узости в образе семейного очага, чтобы потом, концентрическими кругами расширяясь, обрести свою, окончательную полноту в образе Православного Русского Царства! Это — третий Рим, живущий в сердце каждого русского православного человека, пусть он никогда не слыхал ни о Первом, ни о Втором Риме, и пусть ни на мгновение не задумывался над «теорией», которая с тремя Римами связана» (Константин (Зайцев), архим. Чудо Русской истории).

Мы сейчас перестали строить наш Третий Рим, который есть политический, государственный фундамент Святой Руси и ограда Православия. Почему? Да потому, что перестали заглядывать в свое сердце, где Третий Рим живет. Нам некогда это делать, у нас нет на это времени. И еще потому, что ныне даже многие верующие люди считают, что Православное Русское Царство невозможно, это якобы не сочетается с современными установками. Какими установками — демократическими? Но это значит, что мы хотим угождать демократам, которые прокладывают путь антихристу, а не Христу. Ведь предназначением православной монархии является защита Православия.

Отказываясь от идеи православной монархической государственности, мы лишаем Православие защиты, уничтожаем ограду вокруг него. А так как Православие в свою очередь является духовным фундаментом нашей государственности, оставляя его без защиты, мы подвер. гаем опасности нашу государственность, которая вне православия обречена на гибель. Только православная монархия ставит себе целью защиту веры. Демократия такой цели не только не ставит, она законодательно закрепляет норму, что церковь отделена от государства. Это значит, что демократия снимает с себя всякую ответственность за защиту веры, то есть намеренно оставляет ее беззащитной. Конечно, тут можно возразить: «Пусть уж лучше антихристова демократия не вмешивается в церковь». С этим трудно не согласиться. Но все эти рассуждения не снимают главного вопроса: «Если демократия законодательно отказывается быть оградой для Православия, то, кто же будет его защищать на уровне государства»? Ответ здесь очевиден: «Только православная монархия, подчиненная Богу, Богом данная и Богу угодная». Вдумайтесь в то, что пишет И. Ильин о монархии: «Только Монархия является богоданной, богоугодной формой правления. И вот, когда западные народы ставят нам вопрос, почему же мы так непоколебимо уверены в грядущем возрождении и восстановлении России,то мы отвечаем: потому что мы знаем историю России,которой вы не знаете, и живем ее духом,который вам чужд и недоступен». Вопрос восстановления православной монархии в ее исторической формес православным царем во главе — это вопрос «грядущего возрождения и восстановления России».

Стоит отметить, что историческая форма православной монархической государственности — это не конституционная, ограниченная парламентом, монархия западного образца. Ее можно назвать лжемонархией, потому что она стала прикрытием для перехода к тоталитарной демократии, готовящей приход лжемессии.

Предвижу еще одно возражение противников монархии: «Православная монархия предполагает, что Православие должно стать образом жизни. А в наш век безверия это-де невозможно, поэтому восстановление монархии не имеет перспектив».

Но ведь, когда Христос начал Свое служение, Он был один. Но, несмотря на это, Он шел и проповедовал Истину. Но вот появились ученики, затем уверовавшие последователи, которые положили начало христианскому миру. Таким образом, вопрос появления большинства верующих зависит от веры, мужества и твердости меньшинства, готового вслед за Христом нести Его свет людям. Тем, которые, уверовав, востребуют православного царя и под его отцовским водительством восстановят, возродят православную империю.

Хазарократы нагло и открыто строят свою сатанинскую Глобальную империю. А у нас тема Православной монархии оказалась, по сути, под негласным запретом. В обществе о ней, как правило, не говорят, а если и говорят, то, обычно, негативно и скептически, безо всякой надежды. Люди стыдятся высказываться позитивно. Они стыдятся монархической идеи.

Но это значит, что они просто должны заглянуть в свое сердце, найти в каких-то его отдаленных уголках «третий Рим, живущий в сердце каждого русского православного человека». Тогда вернутся вера в чудо Божие, надежда на спасение и ярким светом Православия засияет в душе «непоколебимая уверенность в грядущем возрождении и восстановлении России».

«Верить в Россию, — писал И. Ильин, — значит видеть и признавать, что душа ее укоренена в Боге и что ее история есть возрастание ее от этих корней. Если мы в это верим, то никакие „провалы" на ее пути, никакие испытания ее сил не могут нас страшить. Естественна наша неутихающая скорбь о ее временном унижении и о мучениях, переносимых нашим народом; но неестественно уныние или отчаяние».