Герфрид Мюнклер - Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США

Имперский проект Гитлера был раздавлен охватившей весь мир коалицией великих держав, а проект Сталина — пусть и почти 40 лет спустя после его смерти — развалился из-за перенапряжения ресурсов. В конце Второй мировой войны Сталин использовал образовавшийся после ухода немцев вакуум власти в Восточной и Центральной Европе и продвинул границы своей империи до Эльбы и Молдовы [124] Автор, упоминая Молдову - область на северо-востоке Румынии, - почему-то исключает из зоны советского господства не только Югославию и Албанию, но и Болгарию, и Румынию, зато оставляет в ней ГДР, что вряд ли логично. . Но он спровоцировал возникновение антисоветской коалиции США и западных европейцев, которая существенно превосходила по потенциалу Советский Союз. Так что СССР должен был отдавать впятеро, а то и вшестеро большую долю своего ВВП, чтобы структурно сохранять необходимый баланс в военных возможностях.

Чтобы компенсировать эту катастрофическую в перспективе слабость, Советский Союз начал систематически поддерживать освободительные движения в странах «третьего мира», от чего ожидал постепенного сворачивания превосходства Запада. Надежда сохранялась, и в 1991 г. при крушении Советского Союза накопившиеся долги ему стран «третьего мира» достигли суммы около 130 миллиардов долларов12. Даже для западных возможностей такая внешняя задолженность, взыскать которую уже нет шансов, была слишком велика; для Советского же Союза она была катастрофой. Вызовы имперского проекта привели к перенапряжению на внешних линиях и к столь чрезмерному использованию внутренних ресурсов, что отступлением империи это уже компенсировать было нельзя.

В лице Советского Союза политическую арену покинула и последняя из тех имперских держав, которые контролировали запад Евразии в прошедшие столетия. В других частях планеты также можно было увидеть признаки конца эпохи империй: в 1945 г. при попытке построить империю потерпела крушение не только нацистская Германия, но и императорская Япония, а после окончания Второй мировой войны в течение двух десятилетий распались западноевропейские колониальные империи, за исключением португальской, понеся при этом значительные территориальные потери. Кон- фликт Восток — Запад вовсе не содействовал восстановлению старых колониальных империй, а интерес лидирующей западной державы — США — к восстановлению европейской власти в ходе отвоевания колоний был явно ограниченным. Характерным является замечание американского президента Эйзенхауэра по поводу попытки Великобритании и Франции восстановить вместе с Израилем контроль над Суэцким каналом, который незадолго до этого, в июле 1956 г., был национализирован президентом Египта Насером: «Как мы можем поддерживать Великобританию и Францию, если из-за этого мы потеряем (в пользу Советского Союза) весь арабский мир?»13 Один из немногих случаев, когда США избрали иную опцию, был во Вьетнаме, и то только потому, что национальное освободительное движение поддерживало тесные связи с Советским Союзом и с Китаем14.

За незначительными исключениями, эра европейских колониальных империй подошла к концу скорее бескровно, и европейцы передали власть туземным элитам, которые, конечно, были плохо подготовлены к своим задачам15. Описанные выше проблемы, бывшие на постимперском пространстве Центральной и Юго-Восточной Европы, возникли очень скоро и здесь, причем тут не было державы со стороны, которая бы могла принять на себя имперскую задачу по поддержанию порядка, не проявив себя при этом фактически с имперской позиции. Во времена конфликта Восток — Запад оба блока оказывали временное стабилизирующее воздействие, однако оба же имели склонность к тому, чтобы позволить себе получить вознаграждение за принятие на себя имперских задач, тем самым беря на себя имперскую роль. Советский Союз и США получали все большее влияние на внутренние дела государств «третьего мира», где они поддерживали стабильность военной и экономической помощью. Таким образом, в течение долгого времени было скрыто, как слабо и как уязвимо для угроз большинство из возникших на постимперских пространствах государств, и то обстоятельство, что они получали место в ООН, казалось достаточным, чтобы аттестовать их как полноценные страны. Когда в начале 1990-х Советский Союз распался и вследствие этого оставшиеся сверхдержавой США утратили интерес к «третьему миру», еще раз проявилось, что многие из основанных в 1950-х и 1960-х гг. государства обладают лишь фасадом, который обрушится при первых же серьезных потрясениях16. Теперь смена имперского порядка набором из множества государств оказалась сложной и отягощенной разного рода рисками. Все проблемы, возникшие при стабилизации постимперских пространств, ничего, впрочем, не изменили в том мнении, что эпоха империй якобы подошла к концу.

Были (и остаются) прежде всего три аргумента, на которых основывается такой диагноз. Во-первых, говорят об относительном ослаблении властной позиции потенциально имперских акторов, Пол Кеннеди сформулировал это так: «Соединенные Штаты сегодня имеют все тот же громадный арсенал обязательств по всему миру, как и в предыдущую четверть века. Однако тогда их доля в валовом продукте Земли, в продукции индустрии, в военных расходах и в размере войск была куда больше, нежели сейчас»17. Поэтому, по его мнению, все говорит за то, что объем американских обязательств должен быть сокращен, чтобы не ускорить начало заката из- за имперского перенапряжения18.

Во-вторых, сказались возросшее самосознание и отчетливо больший потенциал сопротивления покоренных мировой империей народов, что сильно увеличило стоимость владычества. Помимо политической рациональности, которая ограничивается в основном балансом затрат и прибылей, непривлекательной, если не невозможной, имперскую политику сделало в первую очередь уже упоминавшееся расширение общественного контроля за счет перманентного внимания

СМИ. Этот изъян не смогли компенсировать и возвращением к идее справедливой войны, ведь исторически последняя обладала неизменным сходством с имперской политикой.

Наконец, в-третьих, было поставлено под сомнение, что при современных условиях империя вообще может быть рентабельной. Если уже империализм XIX и начала XX в., как показывают историко-экономические расчеты19, стоил имперским державам больше, чем принес прибыли, тогда следовало исходить и из того, что теперь столь неравное соотношение стало еще более отчетливым [125] Теоретик стратегии Эдвард Люттвак констатировал масштабную замену геополи тики геоэкономикой, что приводит к итоговому выводу, что политическое обустрой ство и удержание имперских пространств становится якобы неф ункциональным (Luttwak. Weltwirtschaftskrieg. S. 410ff.). В этом же духе высказывается и Александр Демандт (Die Weltreicheinder Gesschichte. S. 232): «Универсальные империи побе ждены и сменены империями экономическими. Они являются великими держава ми буд ущего. Схватка теперь уже идет не из-за границ государства, а из-за рынков сбыта, источников сырья и нормативных систем. Ее ведут с помощью торгового бой кота, демпинговых цен и валютных спекуляций. Эти экономические гиганты стоят опорной ногой в Северной Америке, Европе и Японии, однако есть у них и свободная нога (буквально - «нога, которой можно играть».)». . Имперские устремления поэтому и превратились в антикварные проекты, которые при изменившихся базовых условиях потерпят быстрый крах; они являются лишь досадными проявлениями прошлого в настоящем, которое движется в совершенно иную сторону.