Самир Амин - Вирус либерализма: перманентная война и американизация мира

Фактически США обладают неизменным сравнительным преимуществом только в военном секторе, и именно потому, что этот сектор по большей части обходит правила рынка и пользуется поддержкой государства. Безусловно, от этого преимущества кое-что перепадает и гражданскому сектору (известным примером этого является Интернет), однако это в равной мере становится причиной серьезных искажений, создающих препятствия во многих производственных отраслях.

Североамериканская экономика паразитирует на своих партнерах по мировой системе.

Как указывает Эммануэль Тодд, «10 процентов промышленного потребления США зависит от импорта товаров, не покрываемых экспортом их отечественной продукции». Мир производит, а США (национальные сбережения которых практически равны нулю) потребляют. «Преимущества» Соединенных Штатов — это преимущества хищника, чей дефицит покрывается чужими взносами, либо добровольными, либо под принуждением. Используемые Вашингтоном методы компенсации своих недоимок разнообразны — это и повторяющиеся односторонние нарушения принципов либерализма, экспорт оружия, погоня за сверхприбылью от нефти (предполагающая систематическую эксплуатацию производителей — вот в чем истинная причина войн в Центральной Азии и в Ираке). Факт остается фактом: большая часть американского дефицита покрывается за счет притока капитала из Европы, Японии и стран Юга (богатые нефтью страны и компрадорские классы всех без исключения стран третьего мира, включая иаибеднейшие из них), к этому следует присовокупить регулярное опустошение ресурсов под видом обслуживания долгов, от которого страдают почти все страны на периферии мировой системы.

Солидарность господствующих сегментов транснационального капитала всех партнеров по Триаде реальна и выражается в сплоченности вокруг глобализированного неолиберализма. В этом отношении США выступают в роли защитника общих интересов — по необходимости и военными средствами. Но Вашингтон не намерен делиться доходами от своего лидерства поровну. Напротив, Соединенные Штаты стремятся сделать из своих союзников вассалов, они готовы идти лишь на незначительные уступки своим младшим союзникам по Триаде. Приведет ли этот конфликт интересов внутри господствующего капитала к развалу атлантического альянса? Это не исключено, но маловероятно.

Эта гипотеза логически вытекает из предыдущей. Стратегическая решимость Вашингтона извлекать выгоду из своего подавляющего военного превосходства, прибегая ради этого к «превентивным войнам», планирование которых они осуществляют единолично и единолично же принимают решения их развязывать, имеет в качестве своей цели стремление к разрушению любых надежд «великих наций» (например, Китая, Индии, России, Бразилии) или регионального блока стран третьего мира стать реальным партнером в деле формирования мировой системы, даже если она будет капиталистической.

В настоящее время правительства Юга все еще борются за «истинный неолиберализм», который позволил бы партнерам как с Севера, так и с Юга договориться об «игре по правилам». Однако страны Юга вскоре поймут, что эта надежда иллюзорна.

Следовательно, им будет необходимо вернуться к неизбежной концепции того, что всякое развитие ориентируется на себя. Развитие означает, прежде всего, определение национальных приоритетов, которые откроют дорогу модернизации систем производства, и создание внутренних условий, при которых эти системы будут служить социальному прогрессу. Тогда формы отношений рассматриваемых наций с развитыми капиталистическими центрами станут подчиняться требованиям этой логики. Непривязанность (это мой собственный термин) — которая суть не одно и то же, что представляет собой автаркия, — помещает концепцию развития на противоположный полюс от (либерального) принципа «структурного приспособления» под нужды глобализации, при которой развитие принудительно подчиняется исключительным требованиям экспансии господствующего транснационального капитала, что углубляет неравенство в мировых масштабах.

Эта гипотеза также следует из «горой гипотезы. Цель Соединенных Штатов, среди прочего, состоит и в том, чтобы поставить их европейских и японских партнеров в подчиненное положение (положение вассалов), используя военные средства для захвата всех стратегических ресурсов планеты (в особенности нефти). Американские нефтяные войны направлены против Европы. Европа (и Япония) могут в определенной степени парировать эту стратегию путем сближения с Россией, которая способна отчасти обеспечить их нефтью и некоторыми другими необходимыми сырьевыми материалами.

Господствующие сегменты капитала, конечно же, стоят на защите глобализированного неолиберализма и согласны платить за это своим подчиненным по отношению к североамериканскому лидеру положением. Европейские правительства и поныне считают, что должны отдавать исключительный приоритет защите интересов этих сегментов.

У народов Европы есть другое видение как европейского проекта, в котором они хотят видеть социальный проект, так и своих отношений с остальным миром, которые должны следовать принципам законности и справедливости. Это видение они выразили в настоящее время тем, что осудили — подавляющим большинством — политический уклон Соединенных Штатов. Если эта гуманистическая и демократическая политическая культура «старой Европы» восторжествует — а весьма вероятно, что так и произойдет, — то подлинное сближение между Европой, Россией, Китаем, Азией и Африкой создаст основу, на которой станет возможным построить демократичный и свободный от войн многополярный мир.

Основное противоречие, разделяющее Европу и Соединенные Штаты, лежит не между интересами господствующего капитала Европы и США, а в области политической культуры.

В Европе всегда остается возможной левая альтернатива. Эта альтернатива одновременно вынудила бы и к разрыву с неолиберализмом (и отказу от напрасной надежды подчинить Соединенные Штаты его требованиям, что заставило бы европейский капитал вступить в экономическую конкуренцию па еще не разминированной территории), и кот-ходу от политических стратегий Соединенных Штатов. Избыточный капитал, размещением которого в Соединенных Штатах Европа до сих пор довольствовалась, мог бы быть тогда выделен на экономическое и общественное возрождение, которым он крайне необходим. Но стоит Европе отдать приоритет своему собственному экономическому и социальному прогрессу, так кажущемуся процветанию экономики Соединенных Штатов сразу же приде т конец и правящий класс Америки окажется лицом к лицу со своими собственными социальными проблемами. Именно этот смысл я вкладываю в свои слова, когда говорю: «Европа станет левой или ее не станет».