Юлия Латынина - Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

Самая идиотская фраза, которую я слыхала — и постоянно слышу о Китае — звучит так: «Китайское экономическое чудо основано на беспросветной нищете народа. Кончится нищета — кончится и чудо».

Как будто в Китае это происходит ради чего-то другого, кроме как чтобы кончилась нищета. И как будто есть какой-нибудь способ покончить с нищетой.

Если бы попытаться одной фразой выразить мои впечатления о Китае, то эта фраза — скорость перемен.

Развивающееся общество — как взлетающая ракета. Гигантское ускорение порождает гигантскую перегрузку. Каждый новый момент времени — новая ситуация, малейший перекос — и все взорвется, но эти нагрузки именно и являются следствием того, что ракета взлетает.

Китай меняется быстрее, чем модели iPhope . То, что вы слышали о Китае позавчера, вчера уже устарело, то, что вы слышали вчера, устарело сегодня.

Последние три тысячи лет китайцы занимались тем, что сберегали. Американцы тратят, русские пьют, китайцы сберегают. В плохие времена китайцы сберегают больше. Это такой ответ китайца на кризис — сберегать больше.

После кризиса 2008 года партия объявила программу стимулирования внутреннего спроса. Программа получилась, как все у китайской компартии. Однако результатом стал дикий взлет цен. Мой «новый левый», предлагавший забрать деньги за банкеты и купить на них квартиры, не зря жаловался. Цены на жилье в Пекине сейчас выше, чем в Москве. Результат — социальное недовольство.

В Китае вообще все очень конкретно. Раз они едят на банкетах, а я не могу квартиру купить, значит, нам нужна свобода и новый Мао.

В Китае сейчас, как в Англии в свое время, происходит всеобщее огораживание — крестьян сгоняют с земли. Только в Англии, как вы помните из учебника истории, это сделали овцы, а в Китае это делают девелоперы.

Согнать крестьянина довольно легко: земля государственная, у крестьян она в аренде, есть прописанные механизмы изъятия, и когда много лет назад закон принимался, то он был для крестьян вполне выгоден. Крестьянин получал статус городского жителя со всеми бенефитами и цену трех лет урожая.

Теперь бенефитов нет, а разница в цене сельскохозяйственной земли и того жилого комплекса, которого на ней построят — астрономическая.

Соответственно, девелоперы нанимают бандитов, чтобы уговорить крестьян, а китайские крестьяне, которые замечательно организованы (все великие династии Китая погибли в результате крестьянских восстаний), частенько дают им отпор. 70 % народных возмущений связаны с землей. Самая крупная битва произошла в октябре 2004 г. возле городка Диэян, в провинции Гуандун, когда несколько тысяч крестьян бросали самодельные бомбы в несколько тысяч полицейских.

Двадцать лет назад порог вхождения в бизнес был как в Америке времен Джека Лондона. Ты мог приехать из деревни, в 16 лет открыть лавку и стать миллиардером. Именно так начинал свой путь Хуан Гуаньюй, хозяин Gome Appliаnces , который еще три года назад был самым богатым человеком в Китае, а потом сел за инсайдерскую торговлю. Иные студенты с Тяньаньмэнь (если их не убили) стали миллионерами. Понятно, что если тебя давили танками, а потом ты стал миллионером, то порог вхождения в бизнес — ноль. Не нужно ни связей, ни капитала, ни образования.

Сейчас миллионеры выросли, у них дети, дети образованные, у членов партии тоже дети, все чешут друг другу спину, новая элита, порог вхождения в бизнес очень вырос. Тебе нужно образование, нужны связи, для образования нужны деньги. За двадцать лет все поменялось.

Все знают, что в Китае нельзя иметь больше одного ребенка на семью. За это исключают из партии и лишают социальных благ. Но ведь на богатых-то эта мера не действует, а богатых в Китае теперь полно: «ламборгини» там в прошлом году было продано больше, чем в любой другой стране. Понятно, что когда ты покупаешь «ламборгини», а тебя грозят лишить бесплатного детского садика, это мало пугает. Проблема — они не заводят второго ребенка. Можно — уже не заводят.

Кстати, этот биологический парадокс — с детьми — может быть, лучше всего характеризует скорость перемен. Нынешнее поколение богатых китайцев, фантастически успешное, перебравшееся за двадцать лет из сахэюаней в небоскребы, — это продукт такого социального дарвинизма, перед которым даже Англия XVIII века отдыхает. А какими будут их дети, «маленькие императоры», над которыми дрожат две бабушки, двое дедушек и четыре прабабушки, раскормленные поросятки, наследующие худым и подтянутым взрослым?

Итак, еще раз: все, что вы слышали о Китае еще два года назад, может быть неправдой. Китай совершенствуется, как модели компьютеров. Вчера компьютер занимал целый этаж, а сегодня лежит в сумке. И все, что вы знаете о вчерашнем компьютере — устарело.

Вам говорили, что в Китае губернаторов увольняют, если у них в провинции не растут иностранные инвестиции и ВВП? Уже неправда. Совсем недавно партия сказала — у нас слишком быстро растет ВВП. Экономика перегрета. Растет стоимость жилья. Китайские банки объявляют рекордные прибыли, что лучше, чем объявлять рекордные убытки, как западные — но это прибыль за счет переоценки активов. ВВП вырос за счет роста цен.

И для губернаторов вводятся уже другие параметры, например, количество занятых. В городе Чунцин провинции Сычуань была история — бизнес стал жаловаться на мафию. В один день назначили нового секретаря горкома — Бо Силая — и арестовали 300 полицейских. Теперь Бо Силай ввел новую моду — там народ собирается по утрам и поет революционные песни. Народу очень нравится.

Китай перенимает все преимущества демократии без всех ее недостатков. Это не моя фраза, ее подарил мне мой приятель Владимир Невейкин, бизнесмен и китаист. (Вообще-то все китаисты, которых я знаю, стали бизнесменами, чего нельзя сказать об арабистах или, скажем, выпускниках романо-германского отделения филфака.)

У демократии есть два колоссальных преимущества перед любым видом правления — сменяемость руководства и обратная связь. Со сменяемостью все просто, это правило, учрежденное Дэн Сяопином — через десять лет руководитель должен уйти. Ушел сам Дэн, ушел Цзян Цземинь, сейчас уходит Ху Цзиньтао, преемник известен — Си Цзиньпин.

Преемник известен заранее, неизвестны его взгляды (при выборах, заметим, наоборот: кто победит, неизвестно, а вот взгляды победителя известны заранее). Причем в Китае эти взгляды будут неизвестны, даже когда он уйдет. Потому что решения будет принимать не он один, а все 9 членов Политбюро.