Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Министерство финансов заявило, что для сохранения банковских счетов населения необходимо спасать крупных незастрахованных вкладчиков, а также ипотечных брокеров, страховые компании и инвестиционные банки. Скрытая угроза состояла в том, чтобы разрушить экономику, если законодатели не предприняли бы быстрых шагов, чтобы спасти Уолл-стрит. Бэйр отвергла эту политику. «Помимо сопряжённого риска, это также означало бы неожиданную прибыль для держателей облигаций, потому что большая часть существующего долга торговалась с большой скидкой».

Главным противником Бэйр был Тим Гайтнер («Я никогда не был регулятором») из Федерального резервного банка Нью-Йорка. Гайтнер «не хотел, чтобы кредиторы и, особенно держатели облигаций в тех крупных, обанкротившихся финансовых учреждениях понесли убытки». Она возразила: «У нас [FDIC] нет программы страхования для крупных облигационных инвесторов. Они искушены и хорошо подкованы и могут постоять за себя. У правительства нет причин защищать их».

Но ситуация изменилась. Позже в ту же пятницу республиканцы из Палаты представителей отбросили свою риторику о свободных рынках и отдали демократам достаточно голосов, чтобы спасти Уолл-стрит, невероятно увеличив федеральный долг, о котором они вскоре пролили крокодиловы слезы. Президент Буш немедленно подписал TARP как закон о чрезвычайной экономической стабилизации.

Поддержание ипотечных требований Уолл-стрит включало создание нового государственного долга, который в своё время станет оправданием для нового президента Обамы, чтобы уступить требованиям Уолл-стрит, назвав «стабилизацией экономики» сокращение дефицита бюджета в других областях, прежде всего в программах социального обеспечения. Таким образом, TARP и другие субсидии Уолл-стрит с 2008 года создавали давление для компенсационных сокращений, чтобы сбалансировать федеральный бюджет способами, углубившими жёсткую экономию — в противоположность мнимой стабилизации по принятому закону. Для обременённой долгами экономики это означало нестабильность. Казалось, что не должники нуждались в спасении, а только кредиторы.

Возглавляя борьбу за продвижение TARP, демократический Конгресс воздержался от введения гарантий защиты общественных интересов. Ни один политик не попросил Полсона дать определение его идеи стабильности, или того, как потери «Ситигруп», «АИГ» или других дельцов с Уолл-стрит угрожали нефинансовой экономике. Самые трудные вопросы задал конгрессмен от Огайо Деннис Кусинич: «Почему у нас нет слушаний по плану, который мы только что получили? Почему мы не рассмотрели никаких альтернатив, кроме как дать Уолл-стрит 700 миллиардов долларов? Почему мы не попросим Уолл-стрит привести свои дела в порядок? Почему мы не принимаем новые законы, чтобы остановить спекуляции, которые вызвали всё это? Почему мы не создаём новые регулирующие структуры для защиты инвесторов? Как мы вообще оцениваем токсичные активы в 700 млрд долларов?

Почему мы не помогаем напрямую домовладельцам облегчить их долговое бремя? Почему мы не помогаем американским семьям, столкнувшимся с банкротством? Почему мы не сокращаем долги Мэйн-стрит вместо Уолл-стрит?... Это Конгресс США или совет директоров банка „Голдман Сакс“?»

Нейл Барофски, специальный главный инспектор программы TARP (SIGTARP), также подверг резкой критике министерство финансов, не проявившее даже ограниченную заботу о должниках, пострадавших от Уолл-стрит, которую Конгресс, по общему мнению, намеревался оказать: «Законодательство, которое создало TARP, Закон о чрезвычайной экономической стабилизации, преследовало гораздо более широкие цели, включая защиту стоимости домов и сохранение домовладения.... Конгрессу сообщили, что TARP будет использоваться для покупки ипотечных кредитов на сумму до 700 млрд долл., и для получения необходимых голосов министерство финансов пообещало, что изменит эти ипотечные кредиты, чтобы помочь нуждающимся домовладельцам. Действительно, данный закон прямо предписывает министерству сделать именно это.

Но министерство сделало немного для соблюдения этого законодательного соглашения. Почти сразу же, как допускается широкой формулировкой закона, план министерства финансов по TARP сместился с покупки ипотек на вливание сотен миллиардов долларов в крупнейшие финансовые учреждения страны, сдвиг, который прошёл с чётким обещанием, что это восстановит кредитование.

Однако министерство финансов предоставляло деньги банкам без эффективной политики или усилий по обязательному предоставлению кредита. Там не было никаких условий: никаких требований или даже стимулов для увеличения кредитования покупателей жилья, и вопреки нашей настоятельной рекомендации, даже не просьбе, банкам сообщать, как они использовали средства TARP».

Ив Смит отмечает, что как только Конгресс принял законопроект TARP, Уолл-стрит изменила порядок расходования денег. «Сосредоточение внимания на токсичных закладных бумагах, а не на реальных намерениях, на инъекциях капитала, по-видимому, отвлекало конгрессменов и общественность от вопроса: „Стоп, если мы обеспечиваем справедливость, какой контроль и рост мы получим?“ Это был способ избежать неудобных вопросов вроде „Почему не установить «потолок» зарплаты? Уволить высшее руководство? Заменить совет директоров?“ и прочее, что обычно проделывается с разоряющимися или разорившимися учреждениями».

Министерство финансов выдало крупнейшим неудачникам, «Ситигруп» и «АИГ», достаточно денег для спасения, чтобы заплатить выигравшим партнерам по другую сторону их финансовых азартных игр. Банки быстро стали самым прибыльным сектором экономики. Правительство настаивало на том, чтобы их держатели облигаций и крупные незастрахованные вкладчики не понесли убытков, и что ни FDIC, ни Конгресс не должны национализировать слабые банки и использовать их в качестве коммунальной службы, услуги которой могут конкурировать с услугами системы частного банковского обслуживания.

Недопущение Китая к спасению «АИГ»

Через шесть лет после 2008 года иск, поданный крупнейшим акционером «АИГ» — компанией «Старр Интернешнл», (принадлежавшей в основном Хэнку Гринбергу), наконец, дошёл до суда. Свидетельские показания сотрудников министерства финансов и других должностных лиц, вызванных в суд, выявили множество вариантов и роковых решений, которые до сих пор скрывались от общественности и Конгресса. Гретхен Моргенсон из «Нью-Йорк Таймс» обнаружила, что «значение дела заключается в раскопанной информации о том, что правительство сделало для финансового спасения, подробности которого оно изо всех сил стремилось сохранять в тайне».