Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

После того как банки добились контроля над ФРС и Минфином, они перевернули Правило Бэджета с ног на голову. Лёгкие условия кредитования Генри Полсона, как и условия последующего кредитования Федеральной резервной системы, были радикальным отходом от Правила Бэджета. ФРС не налагала штраф за неплатёжеспособность. ФРС, Конгресс и министерство финансов предоставляли кредиты по пустяковым процентным ставкам для инвестиционных домов Уолл-стрит так же, как для нормальных коммерческих банков. Эти условия были настолько благоприятными, что после кризиса банки стали самым прибыльным сектором.

Федеральная резервная система также предоставляла кредиты под «мусорные» ипотеки, деривативы и дефолтные свопы по номинальной стоимости или принимала их как «безрегрессные» кредиты по ценам, намного превышающим те, которые заплатил бы рынок. Правительство взяло на себя этот риск вместо банков, держателей облигаций и финансовых спекулянтов. Количественное смягчение (низкопроцентный кредит банкам) было предназначено для того, чтобы сделать спекуляцию достаточно прибыльной и банки могли заработать достаточно денег для компенсации своих убытков от «мусорных» ипотечных кредитов и неудачных рискованных спекуляций. Оно стало крупнейшей в Америке раздачей богатства привилегированным бенефициарам со времен аферы с землями в долине Язу в середине 1790-х годов.

Председатель Федеральной корпорации по страхованию вкладов FDIC Шейла Бэйр настаивала на том, что даже у двух самых безрассудных неплатёжеспособных кредиторов, «Сити-банк» и «Бэнк оф Америка», было достаточно резервов и надёжных кредитов для покрытия их депозитов, застрахованных FDIC, даже когда правительство более чем удвоило страховой лимит со 100 до 250 тыс. долларов. Но стратегия Уолл-стрит состояла в том, чтобы напугать вкладчиков тем, что им, возможно, придётся списать убытки, если банкам Уолл-стрит и спекулянтам не заплатят сразу и полностью, без «стрижек» для держателей облигаций. Ещё в 2014 году, через шесть лет после краха, бывший министр финансов Гайтнер продолжал утверждать, что его раздачи инсайдерам спасли клиентов банков от альтернативы: что в банкоматах закончатся деньги.

Такая комбинация спасения кредиторов — финансовой помощи при сохранении безнадёжных долгов — была очень далека от рыночного решения. Это показывает, что банки ненавидят свободные рынки, когда проигрывают, и требуют, чтобы экономика спасала их самих, а не их должников. Вот почему банки считают, что они должны контролировать правительство, превращая его в предохранитель от своих самых больших ошибок, для оплаты их потерь и обслуживания их интересов. Банкиры также не хотят сидеть в тюрьме и настаивают на том, чтобы любые штрафы за нечестное поведение оплачивались банковскими учреждениями (т.е. акционерами), а не самими менеджерами, несущими ответственность за эти нарушения.

Федеральная резервная система и министерство финансов предоставляли кредит под предлогом того, что восстановление требует от банков наращивания их истощённого чистого капитала, чтобы они могли выдавать ещё больше процентных займов для уже и без того обременённой долгами экономики, подталкивая вверх цены на жильё и акции, как будто это и означает процветание. И к концу 2010 года финансовый сектор действительно возместил свои большие потери с 2008 года, зарегистрировав «около 30 % всей операционной прибыли», несмотря на то, что на неё приходилось менее 10 % добавленной стоимости в экономике. К середине 2013 года доля корпоративных прибылей банковской системы выросла «до 42 процентов ... и ФРС ожидает, что она будет расти».

Но, как объясняется в Главе 5, следствием этой политики является продолжение экспоненциального роста долга, пока он не поглотит всю экономику. Выплата большего процента и амортизация по ещё большему долгу оставляет меньше расходов на текущую продукцию. Экономика, обременённая долгами, действительно нуждалась в списаниях, но — за счёт банкиров и других кредиторов. Это была превосходная возможность, которую лица, принимающие решения в правительстве (проверенные банками), отвергли в 2008 году. Банки восстановились таким образом, что обескровили нефинансовую экономику Хозяина мерами жёсткой экономии.

Спасение облигационеров, а не должников

Процесс финансового спасения начался 7 сентября 2008 года, когда Федеральное агентство жилищного финансирования взяло на себя ипотечные обязательства на сумму 5,3 триллиона долларов, принадлежавшие «Фэнни Мэй» и «Фредди Мак». Эти институты ипотечного страхования, основанные в 1938 году как государственные агентства, были приватизированы в 1968 году, но предполагаемый полугосударственный характер агентств побудил большинство инвесторов считать, что их долг неявно имеет государственную гарантию от дефолта. Поэтому «Фэнни» и «Фредди» могли занимать под проценты, почти такие же низкие, как платило министерство финансов, но покупая при этом ипотечные кредиты с гораздо более высокой ставкой.

«Фэнни» и «Фредди», покупая, страхуя и упаковывая эти ипотеки, сделали их легко ликвидными и торгуемыми для пенсионных фондов, страховых компаний и других институциональных инвесторов, которые получали более высокие процентные ставки, чем были доступны по казначейским облигациям. Даже иностранным центральным банкам рекомендовалось держать облигации «Фэнни Мэй» в своих долларовых резервах.

Эти инвесторы предполагали, что «Фэнни» и «Фредди» осуществляли основной надзор за кредитованием. Но из-за стремления своих менеджеров расширить этот бизнес и сохранить свою долю рынка, так как «Кантривайд Файнэншл» и «Вашингтон Мьючуэл» вели гонку на выживание, падая на дно, «Фэнни» и «Фредди» всё чаще покупали мошеннические ипотечные кредиты.

Оказалось, что легче получать прибыль, не проявляя никакой должной осмотрительности, а просто покупая ипотечные кредиты без всяких вопросов. Мошенничество обычно невероятно выгодно в краткосрочной перспективе. Цены на акции «Фэнни» и «Фредди» взлетели, а их менеджеры платили себе соответственно высокие зарплаты и бонусы. Даже инвесторы, которые не полностью доверяли этим учреждениям, предполагали, что правительство, по крайней мере возместит убытки от безрассудного кредитования. Правительство в итоге попалось на крючок того, что оказалось «мусорными» ипотеками, хотя и далеко не такими «мусорными», как «токсичные отходы», упакованные инвестиционными банками вроде «Беар Стернс» и «Леман Бразерс».

Ипотечный рынок окончательно обвалился, когда 15 сентября 2008 года «Леман Бразерс» заявил о несостоятельности. Чтобы избавить держателей облигаций «Фэнни» и «Фредди» от несения убытков по дефолтам, которые угрожали уничтожить чистый капитал этих двух приватизированных агентств, министерство финансов инвестировало до 100 млрд долл. в каждое, чтобы покрыть убытки по «ссудам лжецов», которые эти компании купили у «Кантривайд Файнэншл» и других мошенников. В обмен министерство финансов получило варранты (то есть опционы) на покупку 79,9 % обыкновенных акций каждой компании.