Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Тридцать лет неолиберальной «мусорной» экономики подготовили почву для навязывания массовой безработицы, эмиграции и приватизационных распродаж. И то, что дефицит государственного бюджета вызывает инфляцию — это обман. Но инфляция в основном оставалась под контролем в течение нескольких последних десятилетий. Критики государственных расходов на самом деле выступают против государственного финансирования из общего бюджета программ социального обеспечения, медицинского обслуживания престарелых («Медикэр») и других социальных программ, включая прогрессивные налоги, уплачиваемые самыми богатыми классами. Лицемерие бросается в глаза, когда Уолл-стрит восхваляет создание государственного долга при выпуске денег правительствами, чтобы спасти банки.

Эта асимметричная картина создания долгов разрушает нашу промышленную экономику и расширяет разрыв в богатстве и доходах. Она также подрывает экономическую дисциплину, мешая осознанию того, что сегодняшняя экономическая и финансовая жёсткая экономия основана на обмане, что финансовые и другие рантье-нахлебники являются частью экономики Хозяина, а не навязанной и грабительской, и что сегодняшняя жёсткая экономия, по сути, не является по сути ни естественной, ни неизбежной. Это результат финансовой политики, которой почти полностью подчинена деятельность правительств. Поэтому в оставшейся части этой книги описывается, как с 2008 года финансовая система получила контроль над государственной политикой во всём мире, «освободившись» от общественного контроля и отделавшись от промышленных инвестиций, за исключением финансирования поглощения корпоративных активов.

Иногда я думаю, что люди в финансовом секторе не хотят, чтобы вы понимали, в чём суть проблем. Конечно, если рядовые избиратели сбиты с толку или чувствуют, что не понимают в чём эти проблемы, они вряд ли окажут политическое влияние на их решение. Это служит лишь целям негодяев, которые не хотят значимой защиты со стороны правительства от их рискованных делишек.

Шейла Бэйр «Быка за рога» (2012 г.), стр. 323

Финансовый сектор мобилизовал свои силы во время банковского кризиса 2008 года, чтобы убедить мир в том, что спасение несостоятельных банков восстановит процветание. Скрытая цель состояла в том, чтобы полностью изменить систему прогрессивного налогообложения и финансового регулирования, которыми руководствовалась экономика со времени «Нового курса». Такое изощрённое политическое мошенничество позволило Одному Проценту начиная с 2008 года монополизировать восстановление и увеличить своё богатство и преимущество в доходах перед остальным населением.

Но такой разрыв в богатстве не является результатом какого-либо непреодолимого экономического закона природы. Он отражает систему субсидий, налогового фаворитизма и финансовой помощи (срочных мер по спасению государством), хитро устроенную лоббистами и банковской элитой, чтобы противостоять чувству справедливости большинства людей. Кризис 2008 года предоставил им возможность присвоить огромные суммы и субсидии, угрожая, что в противном случае наступит хаос.

Альтернатива, несомненно, была.

Она означала для банков, держателей облигаций и остальных «ростовщиков», входящих в Один Процент, списание с баланса безнадёжных кредитов как своих убытков. Но Конгресс оставил безнадёжные долги на бухгалтерском учёте, поддавшись ложной угрозе пустых банкоматов и убытков даже на застрахованных банковских счетах.

Идея Федеральной резервной системы об оживлении процветания состояла в том, чтобы опять раздуть новый пузырь, предоставив почти бесплатные кредиты банкам, причём ФРС делала вид, что она не ведёт финансовую войну. В то время как ФРС без особых усилий оказала помощь Уолл-стрит на триллионы долларов в ходе количественного смягчения, администрация Обамы предупредила, что программы социального обеспечения должны быть сокращены для сбалансирования будущих бюджетов. Новые деньги должны были быть потрачены только на финансовые ценные бумаги, а не на материальные инвестиции.

В то время как проценты, амортизация и штрафы по долговым накладным расходам уменьшали потребительские расходы и промышленные инвестиции, банки лишали должников права выкупа и передавали их активы кредиторам. Это способствовало фискальному кризису, подкреплённому хором призывов с Уолл-стрит решить его путём приватизации государственной инфраструктуры и социального обеспечения, сокращения социальных расходов и уменьшения пенсий.

Но каким бы путём отныне ни пошла экономика, вернуться к обычному состоянию до 2008 года невозможно. Таким образом, не может быть и речи о «восстановлении» прошлого, учитывая чрезмерный рост долгов, которые не могут быть выплачены. Есть две альтернативы движения вперёд: либо (1) банки и держатели облигаций понесут убытки, если долги будут списаны; либо (2) экономика столкнётся жёсткой экономией на поколение, поскольку долговая дефляция и приватизация душат рост и восходящую мобильность. В этом случае Один Процент унаследует богатство, а 99 процентов — долговую кабалу.

Политическая цель финансового сектора — это замена демократически избранных правительств и государственного планирования технократами, назначаемыми банками. В первые шесть лет количественного смягчения Федеральная резервная система выпускала деньги для спасения Уолл-стрит, но не для финансирования ощутимого роста или требуемых списаний долгов домохозяйств и «мусорных» ипотечных кредитов, которые «запустили» кризис.

Главная стратегия этих банкстеров заключается в том, чтобы использовать экономические проблемы как возможность для захвата активов из общественного достояния, наряду со способностью правительства взимать налоги и создавать деньги. Вместо того, чтобы облагать налогом богатство рантье и тратить средства на восстановление инфраструктуры, федеральные и местные органы власти вынуждены продавать дороги общего пользования, чтобы покупатели превращали их в платные, почти также, как они создали возможности извлечения ренты в системе здравоохранения.

Как разрешение кризиса 2008 года в корне отличалось от прошлых решений

В течение века банковские кризисы развивались по хорошо понятной схеме. Безнадёжные долги и инвестиции списывались. Депозиты в банках, которые выдавали безнадежные кредиты, сокращались до той остаточной стоимости, которая оставалась после потери права выкупа заложенного имущества, а продажи описанного имущества сметали цены, раздутые за счёт долгов. Эндрю Меллон, министр финансов президента Герберта Гувера, подытожил этот процесс, консультируя президента в ноябре 1929 года: «Ликвидировать рабочую силу, ликвидировать запасы, ликвидировать фермеров, ликвидировать недвижимость. Это вычистит гниль из системы. Высокая стоимость жизни и высокий уровень жизни понизятся. Люди будут работать усерднее, жить более нравственной жизнью. Ценности будут приведены в порядок, а предприимчивые люди будут выбирать из менее квалифицированных людей».