Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Полномочия спецслужб во время путинского правления неоднократно наращивались и расширялись. К примеру, в июле 2010 года ФСБ была наделена правом объявления официального предостережения физическим лицам о недопустимости действий, «создающих условия для совершения преступлений» [1249]. Органы ФСБ получили право выносить обязательные для исполнения «представления» об устранении «причин и условий, способствующих реализации угроз безопасности РФ» [1250]. Эти представления могли вноситься в «государственные органы, администрации предприятий, учреждений и организаций независимо от форм собственности, а также в общественные объединения» [1251].

В годы правления Путина неуклонно расширялся и контроль ФСБ над элитами самых разных уровней. По оценкам председателя Межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора» юриста Павла Чикова (2017), все последние годы происходило «размывание прежде довольно четких границ подследственности дел разным ведомствам», в результате чего все больше политически значимых уголовных дел (в том числе в сфере экономики) стали расследоваться именно следственными управлениями ФСБ [1252]. В тот же период интернет, в особенности региональный, был переполнен новостями о проводимых ФСБ обысках и проверках в местных администрациях, участии спецслужбы в задержании глав администраций муниципальных образований, районов, сельских поселений, депутатов региональных парламентов и пр. Все самые громкие аресты (губернаторов, генералов и др.) проводились Шестой службой Управления собственной безопасности (УСБ) ФСБ, также известной как «сечинский спецназ» [1253]. ФСБ на регулярной основе проводила обыски и задержания в самых разнообразных учреждениях — больницах и перинатальных центрах, аптеках и филармониях, религиозных организациях и общественных объединениях [1254].

С начала нулевых годов участились преследования органами ФСБ российских ученых: последние все чаще обвинялись в государственной измене, шпионаже и разглашении гостайны. Особенно тренд на поиск «шпионов» и «госизменников» среди представителей науки расширился после внесения в 2012 году поправок в статьи 275 УК РФ «Госизмена» и 276 УК РФ «Шпионаж» [1255]. С тех пор, словами журналиста «Новой газеты» Веры Челищевой, «ловить „ученых-шпионов“ для региональных управлений ФСБ стало трендом» [1256]. Как правило, под предлогом секретности судебные разбирательства проходят в закрытом режиме. «Обвинительная конструкция — незамысловата, — пишет Челищева, — поскольку доказательную базу общественности проверить не представляется возможным: на материалах этих дел стоит гриф „совершенно секретно“, с обвиняемых и их адвокатов берут подписки о неразглашении, а экспертами выступают прикормленные ФСБ неучи и неудачники от науки» [1257].

Еще один способ контроля спецслужб над элитами — через допуск к государственной тайне. Дело в том, что все ключевые должностные лица в регионах — мэры городов, главы муниципалитетов, руководители подразделений правительства, их заместители, а также прокуроры — обязаны получать допуск к работе с секретными документами по так называемой «второй форме». Разрешения на допуск выдаются управлениями ФСБ, отказ в допуске фактически означает автоматическую отставку [1258]. Через механизм спецпроверок или предоставления закрытых характеристик органы ФСБ контролируют назначения на должности судей, следователей и прокуроров [1259].

Органы ФСБ также существенно расширили влияние в силовых структурах, когда во второй половине 2010‐х годов во главе подразделений ФСИН, МВД и других ведомств, занимающихся техническими мероприятиями, связанными с прослушкой, киберразведкой и т. д., стали назначать чекистов (эти решения оформлялись «закрытыми» указами президента) [1260]. В своем докладе 2020 года «Лубянская Федерация. Как ФСБ определяет политику и экономику России» Центр «Досье» пришел к заключению, что «за последние десять лет ФСБ, преимущественно силовыми методами, поставила под свой контроль почти все государственные институты. Министерство обороны, Следственный комитет, Генеральная прокуратура, Министерство внутренних дел и другие структуры стали зависимы от ФСБ. Кроме того, представители спецслужбы регулярно влияют на решения судей, нарушая принцип независимости судебной ветви власти» [1261]. По мнению авторов доклада, «подобная система создает дисбаланс между государственными ведомствами и угрожает безопасности страны» [1262].

Ширились и функции ФСБ в плане политического контроля над обществом. На примере дела театральной «Седьмой студии», созданной режиссером Кириллом Серебренниковым, можно было наблюдать продолжение практики так называемого «курирования» интеллигенции, которым в советское время занималось 5‐е «идеологическое» Управление КГБ. Оперативным сопровождением дела «Гоголь-центра» занималась Служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ (Вторая служба), которая, помимо прочего, оперативно обеспечивает деятельность всего Министерства культуры и подведомственных ему учреждений [1263]. В интервью РБК бывший начальник Центра общественных связей (ЦОС) ФСБ и выходец из 5‐го Управления КГБ Александр Михайлов, который сам ранее был замначальника отдела, занимающегося подобным кураторством, выступил с заявлением в духе андроповских времен: «Учреждения культуры могут использоваться противником для пропаганды в качестве структур, формирующих враждебное отношение к Российской Федерации. На их базе может осуществляться вербовка». Как пояснил Михайлов, «в данном случае это было поручено ФСБ, потому как она ближе к теме интеллигенции, более деликатно умеет с ней работать, чем МВД» [1264].

По данным Центра «Досье», Вторая служба «сочетает в себе большое количество достаточно разнородных функций: с одной стороны, она занимается борьбой с терроризмом, экстремизмом, межнациональными и межрелигиозными конфликтами, с другой — охраной режима от внутриполитических угроз, ставя знак равенства между этими сферами» [1265]. В то же время «на службу возложены обязанности по контрразведывательному обеспечению религиозной, социальной и культурной сфер, в том числе министерства культуры, министерства здравоохранения, министерства образования и различных НКО» [1266].

В рамках борьбы с «внутренней крамолой» Вторая служба осуществляла оперативное сопровождение политических — «болотного» и «московского» — процессов, формальным расследованием которых занимался Следственный комитет [1267]. По данным источников РБК, в таких делах спецслужба всегда «ищет связи оппозиции с иностранными структурами и пытается доказать финансирование протестных акций из‐за рубежа» [1268].