Александр Севастьянов - Апология дворянства

Думаю, следует окончательно признать, что увлечение модой на иностранное не имеет классовой привязки. Оно подчас коренится, независимо от социального происхождения, в природном инстинкте подражания и украшательства, особенно свойственном обезьянам, детям, неискушенным душам и молодым народам.

Был ли религиозный «разрыв»?

Проблемы, связанные с верой, всегда стоят рядом с языковыми проблемами, когда речь заходит о национальной идентичности. Наш случай не стал исключением. Взявшись доказывать «инаковость», «чужесть» русского дворянства своему народу, поборникам этого взгляда приходится брать под сомнение даже религиозное единство двух русских якобы «этноклассов», вслед за языковым.

Вот какие аргументы использует, к примеру, Сергей Сергеев.

«Российская империя являла собой очевидный антипод национального государства, ибо ни в социальном, ни в политическом, ни в культурном плане она не была гомогенной, напротив, демонстрировала потрясающую расколотость во всех этих сферах, которую не могла преодолеть официально господствующая религия – Православие. Во-первых, далеко не все русские являлись прихожанами РПЦ; старообрядцев и разного рода сектантов всего, по данным И. И. Каблица, в 1880 году насчитывалось около 13—14 млн (приблизительно четвертая часть всех русских), а по данным П. Н. Милюкова, к 1917 году – около 25 млн. Во-вторых, сами императоры далеко не всегда показывали образец строгого Православия. Достаточно вспомнить кощунства Петра I, презрение к Церкви Петра III, вольтерьянство Екатерины II, экуменизм Павла I и Александра I. В-третьих, религиозность дворянства была в значительной степени формальной, а то и вовсе никакой; интеллигенция же преимущественно исповедовала атеизм. Наконец, неграмотное крестьянство толком не знало Писания, которое и перевели-то на русский язык полностью лишь в 1876 году, годом позже, чем «Капитал» Карла Маркса. Церковнославянский же крестьяне, судя по внушающему доверие свидетельству Ю. Ф. Самарина в письме И. С. Аксакову от 23 октября 1872 года, практически не понимали: «…по мере того, как я подвигался в толковании литургии крестьянам, меня более и более поражает полное отсутствие всякой сознательности в их отношении к церкви. Духовенство у нас священнодействует и совершает таинства, но оно не поучает… Писание для безграмотного люда не существует; остается богослужение. Но оказывается, что крестьяне… не понимают в нем ни полслова; мало того, они так глубоко убеждены, что богослужебный язык им не по силам, что даже не стараются понять его. Из тридцати человек, очень усердных к церкви и вовсе не глупых крестьян, ни один не знал, что значит паки, чаю, вечеря, вопием и т. д. Выходит, что все, что в церкви читается и поется, действует на них, как колокольный звон; но как слово церкви не доходит до них ни с какой стороны, а стоит в душе каждого, как в Афинах неизвестно когда и кем поставленный алтарь неведомому богу… Нечего себя обманывать: для простых людей наш славянский – почти то же, что латинский…«» 117 117 Сергеев С. М. Пришествие нации?.. – С. 186—187. .

Все замечательно, все так: на первый взгляд – убедительно.

Но, во-первых, никто и никогда еще не доказал, что существование нации обязательно требует ее социальной, культурной и политической гомогенности (да и примеров-то таких нет в природе). Я это не устаю подчеркивать, а в эпилоге объясню подробно.

Во-вторых, не следует преувеличивать религиозное невежество русского народа. Первый полный перевод Библии на русский язык был сделан еще в самом начале XVI века (т.н. «Геннадиевская Библия» – по имени митрополита Геннадия, инициатора перевода). Конечно, абсолютному большинству населения этот источник был недоступен. Но разве религия постигается только вербальным путем? Главным видом искусства вплоть до XVIII столетия на Руси была икона, в ней сосредотчивалась и эстетическая, и религиозная жизнь народа. А икона была для русских людей путеводителем по религии, это была Библия в картинах, в лицах, которую русский человек встречал везде и всюду – в храмах, в домах и даже на улицах. Это значение сохранилось за ней вплоть до ХХ века.

А в-третьих, все дело-то в том, что точно так же, как в XIX и ХХ вв., обстояло дело и в XVII веке, и в более ранних веках. И никаким классовым разграничителем русское религиозное невежество никогда не служило. Вот, к примеру, свидетельство Адама Олеария:

«В то время, когда служится обедня, народ стоит и делает поклоны перед иконами; при этом неоднократно повторяется «Господи, помилуй». Обыкновенно же они, как уже сказано, не произносят проповедей и не объясняют библейских текстов, но довольствуются простым чтением текста и самое большее – проповедями вышеназванного учителя церкви; указывают они при этом на то, что в начале церкви Св. Дух оказывал свое воздействие без особых толкований, и что поэтому он и теперь может совершать то же. Кроме того, многое толкование вызывает только различные мнения, причиняющие лишь смятение и ереси. Два года тому назад «муромский протопоп», по имени Логин, осмелился проповедовать и начал, вместе с некоторыми подчиненными ему попами в Муроме и других городах, произносить открытые проповеди, поучать народ из слова Бытия, увещевать и грозить ему. Их поэтому прозвали казаньцами [от слова «казанье» – проповедь]; народу к ним стекалось очень много. Когда, однако, патриарху это стало известно, он постарался принять меры против этого, отрешил проповедников от должностей, проклял их с особыми церемониями и сослал на жительство в Сибирь.

Пока у них нет проповедей и бесед по религиозным вопросам (ведь, говоря словами Поссевина, проповедь – «почти единственный путь, которым божественная мудрость пользовалась для распространения света евангельского»), я того мнения, что русские вряд ли приведены будут на правый путь и к правому образу жизни, так как никто не показывает блуждающим истинного пути и не усовещивает их при многих распространенных у них грубых грехах, да и никто их и не укоряет, кроме разве палача, налагающего им на спину светское наказание за содеянные уже преступления» 118 118 Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. – В кн.: Россия XVII века. Воспоминания иностранцев. – Смоленск, Русич, 2003. – С. 449—450. .

Так было при первом Романове. Создание узкого придворного кружка «ревнителей древлего благочестия», куда входили и Никон, и Аввакум, – это как раз была реакция немногих книгочеев, самодеятельных богословов на тотальную всенародную прострацию в области веры, в коей были уравнены все сословия. Только деятельность этих штучных умников привела в конечном счете не к благу, как им мечталось, а к страшному злу – Расколу, так что лучше бы их не было вовсе.