Николай Блохин - Точки опоры: свобода в постлиберальном мире

Таким образом, от рыночной экономики в либеральном понимании, российская система весьма далека – в некоторых аспектах ещё дальше, чем экономика ведущих стран современного Запада.

Во избежание недоразумений, здесь следует упомянуть то, о чём обычно знают сами приверженцы либерализма, но что систематически игнорируют их оппоненты. Классический либерализм выступает за право на частную собственность и свободу предпринимательской деятельности для всех, но не имеет специальной склонности к интересам «крупного капитала», а в некоторых отношениях даже противоположен этим интересам. Причины этой противоположности интересов хорошо разъяснил ещё Людвиг фон Мизес: «…владельцы уже действующих заводов, не имеют особого классового интереса в установлении свободной конкуренции. Они сопротивляются конфискации и экспроприации своей собственности, но их собственнические интересы находятся на стороне мер, препятствующих новым конкурентам подрывать их позиции. Те, кто борется за свободное предпринимательство и свободную конкуренцию, не защищают интересы сегодняшних богачей. Они стремятся развязать руки неизвестным людям, которые станут предпринимателями завтрашнего дня…» 6 6 Мизес, Л. Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005. С. 81. .

Колоссальное увеличение роли государств определенно подсказывает нам, что мы живем в постлиберальном мире. Однако наш мир является постлиберальным не только с точки зрения устройства экономики, но и в других, ещё более важных отношениях. Речь идёт об идеях и ценностях, доминирующих в этом мире, и о ситуации с личными правами и свободами человека. Либеральные авторы уже несколько веков 7 7 Чичерин, Б. Н. Собственность и государство: Часть I. Москва: Типография Мартынова, 1882. С.137, 408—412. защищают экономическую свободу, ссылаясь на невозможность отделить её от других прав личности. В отсутствие свободы предпринимательства, тем более в отсутствие частной собственности, не устоит никакая личная свобода. «Усыхание» экономической свободы неизбежно ведет к сокращению возможностей личного самоопределения во всех областях, в том числе в частной жизни.

В моем предыдущем сборнике я тоже использовал одну из разновидностей этого аргумента 8 8 Блохин, Н. Неурядицы в вечерних землях. С. 233—234. . Сам по себе аргумент о нераздельности свобод совершенно верен. Но к кому он обращен? Для какой аудитории он имеет смысл? Только для людей, которые считают в высшей степени важной и ценной свободу самостоятельно устраивать свою жизнь, свободу не зависеть в своей жизни от государства, от государственной идеологии, от всевозможных «старших» и «начальников». Только к таким людям имеет смысл обращаться с призывом защищать экономическую свободу, чтобы сохранить свободу в частной жизни. Но являемся ли мы, в массе своей, такими людьми?

Конечно, некоторые проявления свободы мы до сих пор ценим. Но в каких случаях это проявляется? Например, в тех случаях, когда речь идёт о претензиях на авторитет и власть со стороны религиозных традиций и организаций, уходящих корнями в эпоху до Модерна и апеллирующих к представлениям о трансцендентном Абсолютном благе. В общем, со стороны тех традиций, освобождением от которых и стала в своё время эпоха Просвещения.

В наше время свобода по отношению к этим религиозным традициям и организациям проявляется не только и не столько «средним человеком» (он слишком мало с ними знаком и ещё меньше о них думает) или даже воинствующими атеистами, сколько пылкими неофитами-традиционалистами, старательно ищущими «аутентичные», наиболее консервативные версии «духовности». В погоне за духовностью некоторые из них неоднократно меняют конфессии или даже религии, не замечая, что их собственное поведение – это апофеоз личного самоопределения и глубочайшая противоположность любого «традиционного» мировоззрения. Однако все эти культурные особенности, иногда милые, иногда нелепые, иногда страшные, расцветают в довольно узком сегменте. Основная масса населения, в том числе большинство представителей «образованного общества», живут в другой информационной и культурной среде.

В жизни подавляющего большинства постхристианских стран, как и стран Восточной Азии (во многих исламских странах и в Израиле несколько другая специфика) религиозные авторитеты давно стали третьестепенным фактором. Решающую роль в этих странах играют государственные власти, разными способами апеллирующие к заботе об общем благополучии, и эксперты, которые обосновывают инициативы политиков авторитетом «науки». Перед лицом этих политиков и экспертов, с их «научно обоснованной» заботой об общем благополучии, образованное общество отнюдь не демонстрирует всеобщей готовности бороться за свободу личности – не только в области экономики, но и в любых других сферах.

Более того, за последние два года, ставшие временем триумфального шествия по планете жестких санитарных режимов, образованное общество (не впервые, но очень ярко) продемонстрировало, что защита личных прав и свобод совершенно не входит в число его приоритетов.

Мне, конечно же, сразу возразят, что массовые катастрофы, как и тяжелые войны, всегда создавали чрезвычайную ситуацию, в которой права и свободы граждан временно ограничивались – это и неизбежно, и нормально. Не буду втягиваться в обсуждение медицинских аспектов, так как понимаю в них столь же мало, сколь и подавляющее большинство моих потенциальных оппонентов.

Скажу только одно – в числе возможных реакций на сложившуюся ситуацию была и «шведская модель» – вполне осуществимая, позволяющая довольно успешно избежать катастрофы (если считать катастрофу реальной перспективой), не прибегая к драконовским мерам вроде всеобщих локдаунов. Понятно, что и у этой модели есть свои недостатки, свои спорные моменты, над исправлением которых нужно работать – но бесспорно, что от провала, мрака, ужаса, массовой гибели людей шведская ситуация очень далека 9 9 Ahlander, J. Sweden saw lower 2020 death spike than much of Europe – data. // Reuters. 2021. March 24. URL: https://www.reuters.com/article/us-health-coronavirus-europe-mortality-idUSKBN2BG1R9 (дата обращения: 24.08.2021). .

В порядке мысленного эксперимента представим, что для основной массы экспертов, журналистов, социальных и политических активистов, деятелей культуры и других интеллектуалов забота о защите личных (отнюдь не только экономических) прав и свобод была бы приоритетом, жизненно важным принципом. В этом случае вся эта масса потребовала бы и добилась бы от политиков и чиновников, чтобы санитарная политика их стран, не повторяя полностью шведскую модель (в каждой стране есть свои, местные обстоятельства), всё же была к ней максимально близка.