Аркадий Жемчугов - Китайская головоломка

После VIII съезда позиции Дэн Сяопина в высшем руководящем эшелоне партии еще более упрочились. В иерархии вновь избранного Политбюро он обосновался на шестом месте после Мао Цзэдуна, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ и Чэнь Юня. Он сохранил за собой пост Генерального секретаря, превратив его из административного в политический. Однако их пути с Мао Цзэдуном окончательно разошлись.

…Когда на советско-китайском саммите 1957 года всплыло имя генсека КПК, Мао Цзэдун с намеком на доверительный характер беседы сказал Никите Сергеевичу Хрущеву: «На равных спорить с Дэном труднее, чем подпереть лестницей небесный свод. Хотя он глухой, но я на совещаниях сажусь от него как можно дальше. Это острая игла, упакованная в вату». Затем, на мгновение задумавшись, Председатель КПК пророчески добавил: «Его ожидает большое будущее».

Глухой Дэн, он действительно страдал глухотой на одно ухо, и в самом деле был для Мао иглой, упакованной в вату.

…В феврале 1962 года на расширенном рабочем заседании Центрального Комитета КПК Дэн Сяопин напоминает Мао Цзэдуну: «Мы считаем чрезвычайно серьезной проблемой то, что принимает решения и действует очень маленькая группа или один человек». А летом того же года на заседании Секретариата ЦК Дэн говорит о том, к чему приводит такой метод принятия решений: «Валовой объем производства в нашей стране значительно сократился по сравнению с уровнем 1957 года… Крестьяне потеряли веру в коллективное хозяйство. Нашей важнейшей задачей является сейчас повышение производства продовольствия. Поэтому мы можем разрешить и мелкотоварное производство в деревне». И далее: «Ради увеличения производства пусть это будет даже единоличное хозяйство. Белая ли это кошка или черная, главное, чтобы она ловила мышей».

После того как в 1964 году на политической сцена Китая появилась Цзян Цин и начала «реформировать» классическую пекинскую оперу, создавая так называемые «образцовые революционные оперы», Дэн Сяопин стал чуть ли не единственным представителем верхнего эшелона власти, кто демонстративно покидал зрительный зал до окончания очередного просмотра шедевров «красной императрицы». Разумеется, это вызывало приступы бешенства не только у Цзян Цин и ее приближенных, но и у самого «великого кормчего».

Хунвэйбинами был предъявлен следующий перечень политических обвинений Дэн Сяопину:

— акции, проведенные в качестве Генерального секретаря партии без соответствующих полномочий;

— осуждение культа личности, что нанесло ущерб положению председателя Мао;

— оскорбление идей Мао Цзэдуна на конференции в 1961 году;

— провозглашение в сельскохозяйственной политике лозунга «Неважно, какого цвета кошка — белая или черная, главное, чтобы она хорошо ловила мышей»;

— введение системы ученых степеней и званий в 1963 году;

— «ослабление руководящей роли партии» введением устава высшего образования из 60 пунктов в 1961 году;

— отклонение от политики председателя Мао в области просвещения, основанной на сочетании умственного и физического труда;

— несогласие с критикой со стороны председателя Мао в области культуры;

— подавление выступлений «революционных студентов» в Пекинском университете;

— подавление массового движения в начале «культурной революции» с помощью рабочих групп.

Обвинения в адрес Дэна заметно отличались от обвинений в адрес Лю Шаоци. Его назвали «предателем, провокатором, штрейкбрехером, цепной собакой империализма, ревизионизма и гоминьдановской реакции, который уже 40 лет ведет контрреволюционную деятельность». Ни один из этих ярлыков не достался Дэн Сяопину. Лю и Дэн исчезли с политической арены одновременно — в конце 1966 года. Но один из них исчез навсегда, а другой… до поры до времени.

У Дэна было очень много сторонников среди влиятельнейших лиц в армии. Поэтому его уважали не только друзья.

О нем вспомнили, когда семижильный Чжоу Эньлай все-таки сдал, из-за неизлечимой болезни. Вспомнили, потому что только такой, как он, мог взвалить на свои плечи то, что лежало на плечах Чжоу, да, к тому же найти общий язык с армией после «исчезновения» Линь Бяо. Правда, Мао Цзэдун мотивировал свое согласие на возвращение Дэн Сяопина иными соображениями.

«Ошибки, совершенные товарищем Дэн Сяопином, очень серьезны. Но следует отличать их от совершенных Лю Шаоци. 1) В Центральном советском районе он пострадал как один из обвиняемых по делу Дэна, Мао, Се, Гу. 2) У него нет прошлых грехов — он никогда не капитулировал перед врагом. 3) Во время войны он много помогал товарищу Лю Бочэну, имеет боевые заслуги. Кроме того, нельзя сказать, что он не сделал ничего хорошего после того, как мы вступили в города. Например, возглавляя делегацию на переговорах в Москве, он не склонился перед советскими ревизионистами. Обо всем этом я уже не однажды говорил, сейчас говорю еще раз.

…12 апреля 1973 года Дэн Сяопин появился на приеме в должности одного из 12 заместителей премьера Госсовета. Однако вскоре становится ясно, что всей текущей работой правительства руководит именно он. На состоявшемся в августе того же года X съезде КПК его избирают членом ЦК. Через несколько месяцев он — член Политбюро. А в январе 1975 года — один из заместителей Председателя партии и начальник Генштаба НОАК. В период, наступивший после «исчезновения» Линь Бяо, Дэн Сяопин становится все более влиятельной, ключевой фигурой. Ссылаясь на указания «великого кормчего», он ведет свою линию, толкуя и претворяя эти указания в жизнь по-своему. В ускоренном темпе возвращает старые, подвергшиеся гонениям, кадры руководителей на их прежние посты. Планирует на январь 1975 года созыв сессии Всекитайского собрания народных представителей. Начинает коренную перестройку всей деятельности правительства. Ему активно помогает смертельно больной Чжоу Эньлай, который вопреки запрету врачей специально выходит из больницы, чтобы выступить с докладом о работе правительства на сессии ВСНП. У Дэна, как и прежде, на первом плане не вопросы идеологии, а насущные проблемы текущей жизни страны и ее народа. Он действует как политический деятель-прагматик.

«Говорят, сейчас кое-кто из наших товарищей занимается только революцией и боится браться за производство, — заявил он в марте 1975 года на совещании секретарей партийных комитетов, ответственных за работу в промышленности. В ближайшем окружении Мао это вызывает ярость и негодование. Пропагандистский аппарат, находившийся под контролем тех, кого позже назовут «бандой четырех», критикует Дэна все жестче, все откровеннее. В ответ Дэн в мае того же года на совещании металлургов дает отпор своим противникам: «Ведь нашлись же люди, которые называют «реставраторской платформой» мою мартовскую речь на совещании секретарей, отвечающих за работу в промышленности. Такие люди есть, но их не следует бояться».