Аркадий Жемчугов - Китайская головоломка

У Дракона трудности в первой фазе жизни, так как он многого требует от своих близких. Во второй фазе у него бывают взлеты и падения. В третьей фазе он обычно обретает мир и спокойствие. Дракон бывает несдержан на язык, и его слова часто опережают мысль. Вместе с тем следует считаться с его мнением. Драконы-мужчины считаются счастливыми людьми.

…Маленького роста, коренастый, этакий мужичок-боровичок, он стоял совсем один, спокойно наблюдая за тем, как все остальные участники торжественного банкета, устроенного Госсоветом КНР для дипломатического корпуса и аккредитованных в Пекине иностранных корреспондентов, разбившись, как обычно, на группки что-то энергично обсуждают, жестикулируя руками и постоянно бросая полные удивления и нескрываемого любопытства взгляды в его сторону. Но подойти к нему не решился никто. Еще бы! Ведь он был «лицом номер два, облеченным властью и идущим по капиталистическому пути». Так заклеймил его Mao Цзэдун в самом начале «культурной революции», после чего Лю Шаоци, «лицо номер один, идущее по капиталистическому пути», и он, «лицо номер два», бесследно исчезли с политической сцены Поднебесной.

И вот, на тебе! 12 апреля 1973 года, словно феникс, возродившийся из пепла, это «лицо номер два» стоит как ни в чем не бывало поодаль от них в большом банкетном зале Всекитайского собрания народных представителей. На нем строгий, официальный костюм руководителя — темно-синий френч с накладными карманами и воротником-стоечкой и тщательно отутюженные темно-синие брюки, на ногах — черные полуботинки и, как всегда, белые шелковые носки. Он попыхивает сигаретой и спокойно, даже снисходительно взирает на них, ничуть не тяготясь одиночеством. Он несомненно понимает состояние дипломатов и корреспондентов, но не делает ни единого шага в их сторону.

По установившейся дипломатической традиции, приглашенные на торжественный банкет главы миссий и представители корреспондентского корпуса не поднимались из-за стола до окончания застолья. И сотрудники китайского протокола внимательно следили за этим. Правда, в те памятные годы идеологического антагонизма между Пекином и Москвой китайцы зачастую первыми выступали в роли нарушителей спокойствия: к седьмому-восьмому блюду к микрофону подходил кто-либо из высоких устроителей банкета и произносил «торжественный тост», в который непременно вкраплялись оскорбительные выпады в адрес Советского Союза. Вполне естественно, что советские дипломаты, а вместе с ними их союзники по Варшавскому Договору, тотчас поднимались и в знак протеста молчаливо покидали зал.

На этот раз, 12 апреля, обошлось без злобных реплик в адрес Москвы. И тем не менее протокол был нарушен: представители зарубежных средств массовой информации один за другим, стараясь не привлекать к себе внимания, стали покидать банкет до его окончания. А обычно строгие китайские протоколисты взирали на это достаточно спокойно, с явным пониманием того, что пресса спешит оповестить мировую общественность о сенсационном событии в Китае: «Дэн вернулся!» А еще о том, что с 12 апреля 1973 года пошел новый отсчет времени после бурных, абсолютно непредсказуемых событиях «великого хаоса», воцарившегося в Поднебесной по воле последнего красного императора Мао Цзэдуна.

Дочери Дэн Сяопина, Мао Мао, удалось найти «Семейную хронику фамилии Дэн», которая скрупулезно велась начиная с эпохи династии Мин, с XIV века. Первым прародителем Дэнов в ней назван Дэн Хаосюань, выходец из уезда Лулин провинции Цзянси. В 1380 году его, чиновника военного министерства, направили служить в уезд Гуанъань провинции Сычуань. Там он обзавелся семьей и пустил корни, осел на всю оставшуюся жизнь.

Так что у рода Дэнов история многовековая. Да к тому же отмеченная многочисленными доблестными деяниями его представителей. О них Мао Мао подробно повествует с обоснованной гордостью и почтением.

«Нашим предком второго поколения в эпоху Мин, — пишет она, — был сын Дэн Хаосюаня Дэн Сянь — его второе имя было Мэйчжуань. Этот человек, был известен в Шу своей ученостью, и администрация Шу преподнесла императору информацию о его таланте. Его неоднократно приглашали с повышением на государственную службу, но он неизменно отказывался. Его деяния изложены в «Описании уезда Гуаньань Минской эпохи».

Выделяет она и «предка из восьмого поколения в Минскую эпоху», который носил имя Дэн Шилянь. «Он получил ученую степень цзиньши в годы правления Чун-чжэнь династии Мин. Этот человек был щедрым, великодушным, ответственным и темпераментным. Он знал исторические каноны и трактаты Конфуция, обладал феноменальной памятью. Он был назначен сначала на пост начальника округа Хайян провинции Гуандун, а позже — на должность шиланминистерства личного состава и аттестаций. В конце эпохи Мин он был сопровождающим Гуй-вана в походе на царство Дянь и Бирму. Потом продвинулся в министерстве личного состава и аттестаций с должности шаншу до академика. Осенью восемнадцатого года правления Шунь-чжи династии Цин он был обманом захвачен бирманцами и казнен вместе с другими высокопоставленными чиновниками (всего 41 человек). В сорок седьмой год правления Цянь-лун ему был пожалован посмертный титул «Цзэ-минь» («Достойный соболезнования»). Это был великий герой рода Дэн, павший за родину».

С начала эпохи династии Цин до наших дней в роду Дэнов, по подсчетам Мао Мао, сменилось более десяти поколений. И каждое из них было отмечено успехами своих представителей на том или ином поприще служения Поднебесной. Как «самого знаменитого представителя всех поколений фамилии Дэн» Мао Мао выделяет Дэн Шиминя, или, как его чаще называли, Дэн Ханьлиня. «По характеру он был мягким, почтительным, скромным и уступчивым человеком. В десятый год правления Юй-чжэн (1732 г.) он сдал экзамен на ученую степень цзюйжэнь. А в первый год правления Цянь-лун (1736 г.) выдержал экзамен на ученую степень цзиньши и был введен в состав Академии Ханьлинь, получив должность редактора государственной истории».

В цинский период Академия Ханьлинь стала местом сосредоточения талантов. Она комплектовалась в результате специального отбора, проводившегося в процессе приема государственных экзаменов за право поступления на государственную службу. Подобной чести удостаивались лишь немногие.

Постепенно поднимаясь с одной ступеньки служебной лестницы на другую, Дэн Шиминь в 1745 году занял должность главного сановника Мраморной палаты, которая с древних времен считалась центральным судебным органом Поднебесной. В ее функции входило наблюдение за уголовными делами и исполнением приговоров. «Дэн Шиминя, назначенного главным сановником Мраморной палаты, — пишет Мао Мао, — по нынешним меркам можно было бы назвать председателем Верховного суда». Но тогда его называли просто Дэн Ханьлинь (Дэн академик). Это дословно, а более уважительно — «академик из рода Дэн».