Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 35-46

Стрижак:Послушайте! Вы бы имели в советское время и работу, и учебу…

Зритель 1:Нет! Я бы не смог все это сочетать! Я бы не смог сочетать! Я бы не смог сочетать эту активную позицию! Я бы не смог получать те знания, которые я хочу!

Стрижак:Да ладно! Я работала с 17-ти лет! Что Вы мне рассказываете!

Зритель 1:Хорошо! Сейчас по поводу, хотя бы истории! Учась на историческом факультете, у нас есть разные преподаватели, есть придерживающиеся одной точки зрения, вот, скорее такой консервативно-советской. И те, кто придерживается либеральной точки зрения.

И теперь студенты имеют право выбирать свою позицию полностью и всегда!

Не так, как было в Советском Союзе, когда была задана линия. И, когда я открываю советские учебники, то, простите, конечно, но 30-40-50 страниц заняты просто идеологической пустословицей.

Стрижак:Извините, правильно! Как Вас зовут?

Зритель 1:Слава!

Стрижак:Знаете, Слава! А я Вам могу сказать, что мы учились так! Мы сдавали одно, а думали другое!

Зритель 1:Разве это нормально? Разве это нормально?

Вассерман:Я, что думал, то и сдавал!

Стрижак:Ладно! (Обращается к зрительнице). Ваше мнение! Пожалуйста! Пожалуйста!

Млечин:А чего вы радуетесь? Молодой-то человек говорит разумные вещи!

Стрижак:Нет! Хорошо! Я просто к тому, что мы с вами были не такие ущербные! Мы с вами не были ущербными!

Млечин:Вы сформулировали этот безумный результат, на самом деле! Вы сформулировал безумие той жизни! Человек думает одно, а в реальности — другое! Но это же безумие! Это же раздвоение личности! Чего же радоваться?

Сванидзе:А делает вообще — третье!

Млечин:Это замечательно! Замечательно, что сегодня молодежь может думать, что хочет. Ну?

Меньшов:Вы явно придерживаетесь демократической ориентации! Почему они никак не сходятся у вас в голове?

Зрительница 1:Я хочу сказать, что я поддерживаю Млечина, просто потому, что двадцать лет назад мы с моим мужем, оставив восьмилетнюю дочку одну, пошли к Белому Дому, значит, в ночь с 20-го на 21-е августа, если кто-то помнит, что происходило тогда.

И мы знали, в общем-то, за что мы идем. Мы не хотели, чтобы нашу дочку водили строем под салютом, под барабан, так сказать, под речевки, под эти идиотские, там, марши, значит!

И, собственно говоря, я очень рада, вообще, что моя дочь выросла в результате не будучи ни пионеркой, ни комсомолкой, а будучи просто человеком! Будучи просто гражданкой своей страны! Вот!

Стрижак:Очень коротко, пожалуйста, будьте!

Зритель 3:Я поздравляю себя, телевидение и наше общество с этой долгожданной программой! Потому что, наконец-то, появилась возможность дать громкий и внятный отпор той полуправде воинствующей! Той кривде, с помощью которой нас, извините, в последние 25 лет пытались превратить в духовных инвалидов! Забывших, кто они и где их дом!

Что, наконец-то появилась возможность дать отпор этим новым духовным Эдипам! Которые все пытаются убить отца и вскарабкаться на мать — Россию! Понимаете?

Стрижак:Отдайте! (Пытается забрать у Зрителя 3 микрофон).

Зритель 3:И я очень счастлив! Извините. (Не отдает микрофон и продолжает говорить).

Я счастлив за нашу молодежь, которая, невзирая на все то, что с ней проделывали! Сейчас, как стебельки сквозь асфальт пробиваются, благодаря этой программе, во многом!

И на все ваши маленькие ответы, выражаясь по-жванецки, задают один большой вопрос! Спасибо!

Стрижак:(Обращается к зрителям) Если позволите, я заступлюсь за то, что Вы сказали! А для чего мы это делаем? Вообще, история кого-то чему-то может научить?

Басовская:Может!

Стрижак:Мы поняли! Сделает ли нас это лучше и безопаснее?

Кургинян:Можно Вам контрвопрос? Скажите, пожалуйста!

Стрижак:Ну, давайте!

Кургинян:Завтра… (Мысленный эксперимент, как это называется, Эйнштейн предлагал). Завтра объявлены абсолютно демократические выборы! Вот, все позиции высказаны, всем даны равные права! И 94% населения проголосовало за то, что они хотят вернуться в советскую цивилизацию! Этот демократический выбор мысленный Вы поддержите?

Сванидзе:А кто Вам сказал, что 94%?

Кургинян:Я говорю, мысленный эксперимент…

Басовская:Мы не сможем вернуться!

Кургинян:Если это будет?

Сванидзе:Сергей Ервандович, кто Вам сказал?.. А, если 90% проголосуют против, Вы поддержите? Что?

Кургинян:Я не поддержу, но я этот выбор народа приму! Я его приму!

Стрижак:Так! Давайте!

Кургинян:Как принял я его перед этим! Я его не поддерживал и принял! А примете ли Вы этот выбор?

Бажанов:Мы с удовольствием примем. С удовольствием!

Кургинян:Замечательно!

Басовская:А, если не так горячо! А, если, все-таки вспомнить!..

Кургинян:Почему не горячо? А Николаю Карловичу можно?

Басовская:Ему можно! У меня к нему отдельная симпатия! Дело в том, что история, действительно, всегда вызывает страсти. Но я никак не ожидала, что разговор о передаче превратиться в то, во что он превратился. Я совершенно ошеломлена!

Один эксперт убивается, что в Латвии фашисты, а я убиваюсь, что у нас! Они меня волнуют гораздо страшнее.

Симиндей:Но министр иностранных дел — влиятельный человек!

Басовская:Что в России, в России — фашисты! А мы тут горюем по Латвии! Оставим пока!

Советский проект, если бы не провалился, мы бы уже догнали Северную Корею! И, наверное, сегодня все в завершение спели бы, что-нибудь восторженное! Так что это — не история. Это политические страсти, но имеющие налет истории. Каждую минуту то, что было, вот, секунду здесь: прошла ведущая — это уже история! Это уже момент истории.

И то, как она терпит наши страсти! Кстати, приятнейшим образом!

Когда-то в историко-архивном институте, много лет назад, в советское время я организовывала со своими студентами суды истории. Здесь назвали «Суд времени», там были «Суды истории». Мы год готовились! Студенты читали источники и литературу…

Стрижак:Какое дело вы обсуждали?

Басовская:Бонапарта судили, Цицерона! Вот брали на себя смелость от лица истории! И вот суд над Бонапартом. Страсти всегда вокруг всяких фигур. Встает, там кто-то, сейчас он известный историк и говорит: «Что вы, сидящие в этом зале? В чем обвиняете великого человека? Что он взял власть, которая сама плыла к нему в руки? Да, кто из вас этого бы не сделал?» Ответ второго нынешнего доцента, ёрнический: «Но мы же комсомольцы!»