Борис Шапталов - Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи

Нынешняя украинская власть с 2005 года жалуется на необходимость тратить большие деньги за поставляемый из России газ. Тем самым они невольно подтверждают, что Россия много лет дотировала Украину, поставляя ей дешевое сырье (газ, нефть, лес). А это тоже разновидность донорства. Украинская пропаганда с удовольствием показывает трущобы в российских городах и деревнях, но это одно из следствий «интернациональной помощи» в том числе Украине. Глава правительства Д.А. Медведев оценил совокупную помощь Украине в 100 миллиардов долларов. Можно спорить о цифре, но бедность в России в некоторой своей части есть следствие этой «братской» помощи.

Донорство должно быть обеспечено изнутри данной страны. Фигурально выражаясь, корова должна сама хотеть, чтобы ее доили. В 1990-х годах в России и Украине сформировался специфический бизнес-класс. Он отлично умеет «отжимать» собственность, «оптимизировать» налоговые схемы, «выстраивать» отношения с властью и много чего другого полезного. Не умеют лишь одного. То, чего умели не имевшие высшего образования большевики — строить заводы и создавать конструкторские фирмы мирового уровня. Правда, «наследники» пытались. Но получалось как с проектом автомобиля одного миллиардера, названного им «ё-мобилем». На эту букву можно назвать и все остальное ими сделанное.

Модель рыночной экономики, созданная в России и Украине в 1990-х годах, не имеет никакого отношения к рыночной экономике не только США, но и Германии, Японии, Южной Кореи, Китая. Примерно так же было с социализмом Северной Кореи и Югославии: название одно, а суть разная. Поэтому, когда в Украине хотят в «Европу», то следует уточнить, о чем идет речь. Если они думают о Европе Германии, Швеции, Австрии, то это закрытый пул. Зато есть Европа Румынии, Болгарии, Греции. Украине — туда. А еще в Киеве смотрят на Польшу и Чехию, не понимая, что эти государства освобождены от ноши донорства. Образуемые там капиталы остаются в стране, обеспечивая стабильный рост жизненного уровня. А процветание таких стран, как Ирландия или Словакия, связано с тем, что они превращены в «сборочный цех» Европы (вариант Малайзии и Сингапура). Украине это тоже не светит. Желающих привнести туда свои производства для дальнейшего реэкспорта найдется крайне мало. Правда, Янукович, похоже, надеялся уговорить Китай сделать Украину своей «производственной площадкой», но по-любому теперь это в прошлом. Положение маскируется сказками про некие чудодейственные реформы, проведенные в 1990-х годах в Польше, которые, однако, почему-то никак не удается повторить в соседней Украине.

Экономика — это всегда еще и политика, тем более в 1990-х годах, когда были свежи воспоминания о противостоянии СССР и западного блока. После демонтажа Советского Союза Россия и Украина продолжали восприниматься как потенциальные противники — части, способные воссоздать мощную «империю», о чем откровенно толковал З. Бжезинский.

Поэтому когда в России кто-то пишет о желательности создания «инновационной экономики», то не понимает, что за модель капитализма существует в стране. Как мотоцикл не предназначен для перевозки габаритных грузов, так и существующая система — для инноваций. У нее иные задачи и функциональные возможности. Для создания новых технологий предназначены другие страны, а Россия должна поставлять сырье, полуфабрикаты и потреблять технологичные товары, финансируя тем самым их дальнейшую разработку в инновационных центрах. Это и есть разделение труда в рамках единой системы современного капитализма. Есть, правда, советское научное наследие и оно худо-бедно задействовано, особенно в авиакосмической и военной сферах. Но за их пределами много темнее, и чем дальше, тем больше, хотя государство взялось за создание новых научно-технические центров (Сколково), подключив даже «великого менеджера» А. Чубайса. Вот и посмотрим, удастся ли новой поросли затмить славу советских организаторов инновационных секторов экономики.

Возникает законный вопрос: является ли современная Россия великой державой по инерции или дойной коровой в действительности, на которую надели шкуру грозного медведя? Истина пока лежит где-то посередине. С одной стороны, дойный характер страны бесспорен, а с другой — частично сохранился державный потенциал советских времен (особенно в военной сфере), и это та карта, которую руководство РФ активно разыгрывает. Вот только что из этого получится? У правителей СССР в конечном счете не получилось. Финансы оказались сильнее танков…

Кстати, насчет финансов.

В 2000-х годах на Россию снизошло счастье, переросшее в беду. На страну свалились огромные нефтегазовые доходы. То были не просто деньги, а капиталы. Их всегда не хватало, и стране приходилось залезать в долги, как при Николае II, и экспортировать зерно под лозунгом «Недоедим, но вывезем», что в 1932 году обернулось голодом. Но индустриализация требовала жертв, и они приносились. И вот, в кои веки, Россия получила огромные средства задарма — за счет высоких цен на сырье. Надо было с ними что-то делать. Казалось бы, что именно — ясно. Статистика сигнализировала: 40 процентов основных фондов в промышленности изношены и требуют замены. Отставание от развитых государств нарастает, сельское хозяйство в стагнации и т. д. Но это было поверхностное мнение. Либералы подсчитали, что, если сотни миллиардов вложить в экономику — это вызовет инфляцию. Этого бедствия надо избежать любой ценой. Самый лучший способ — вывезти капиталы за рубеж и поместить до лучших времен в облигации США и другие подобные инструменты. А когда грянет кризис, открыть кубышку и потратить деньги с пользой, латая дыры. Замысел показался руководству страны настолько привлекательным, что был немедля реализован.

Был, правда, один минус: экономику все же надобно было кредитовать. Ну хотя бы для того, чтобы ввозить растущий импорт, а под него расширять торговые сети. Посудите сами: при среднем росте ВВП в 7–8 процентов импорт в 2006 году вырос на 35 процентов, в 2007 году — на 38 процентов, в 2008 году — на 39 процентов. Темпы прироста импорта превышали рост ВВП в четыре-пять раз! Какая-то фантастика. И если бы импортировалось оборудование для изрядно износившихся фондов промышленности — такой рост импорта был бы оправдан, но массированно ввозили ширпотреб!

В 2009 году процесс насыщения российского рынка иноземными товарами прервался из-за кризиса, но в 2010-м возобновился с новой силой. Конечно, деньги требовались и для других целей: строительства нефте— и газопроводов и наращивания мощностей для их обслуживания, покупок предприятий за рубежом, заманивания иностранных футболистов, тренеров и многих других полезных с точки зрения компрадорского бизнеса вещей. И кредиты стали браться. На Западе. В страну хлынули деньги, а с ними инфляция. Круг замкнулся.