Арнольд Марголин - Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина

Но Луцатти в Италии был в очень незначительном меньшинстве. Руководители итальянской политики склонялись больше к политике Ллойд Джорджа.

К сожалению, я не успел познакомиться с другим евреем, входившим тогда в кабинет, – с министром юстиции Мортара. Он был в эти дни очень завален работой, и я не счел себя вправе беспокоить его, так как не имел конкретного к нему дела.

В Риме я застал многих киевлян, они все отогревались под гостеприимным небом Италии от холода лишений и переживаний в недавнем прошлом. Люди быстро все забывают, многие даже жаловались, что солнце в мае слишком уже греет в Риме… И действительно, было очень жарко.

Из Рима я должен был поехать в Вену, этот центр украинской эмиграции, куда привлекала всех дешевизна валюты. В Вене предстоял съезд украинских послов и некоторых представителей правительства. По дороге я сделал объезд, остановился на один день в Женеве, где состоялся съезд группы социал-федералистов, и заехал на два дня в Баден-Баден, к моим родителям, которые только что вырвались из Крыма через Константинополь.

Город вечного веселья и вальса еще не отошел от бедствий, в которые его повергла война. Бедная Вена, что с ней сталось! Днем, на главных улицах, еще чувствовалась бывшая столица огромного государства, в котором жило рядом столько народов. Но по ночам город очень скверно и скупо освещался, пустынно и тоскливо выглядели большие каменные дома, дворцы, музеи и театры единственного в своем роде «Ринга».

Как быстро все забывается! Где, как не в Австро-Венгрии, в борьбе национальностей родились все лозунги свободы национального самоопределения, защиты прав меньшинств и т. д. В Черновицах названия улиц изображены на трех языках. Конечно, австрийские немцы были господствующей народностью и подавляли развитие и рост сил других народов Австрии. Но разве можно было сравнить с положением в Австрии перед войною тот гнет, под которым находились народы России? Разве в Варшаве поляки могли так свободно дышать, как в Кракове? А где, как не во Львове, прозябало, но все же жило украинское движение? И разве мог мечтать грузин или татарин увидеть в родном городе надпись названия улицы на родном языке!

Что же касается положения евреев в России и в Австро-Венгрии, то в этом вопросе даже нет места для параллелей и сравнений. Конечно, еврейская молодежь последней формации требовала уже от Австро-Венгрии персонально-национальной автономии. Но этот новый росток ведь нигде тогда еще не привился. Зато в очень многих домах стариков евреев можно было видеть портреты Франца-Иосифа. Набожный еврей искренно возносил свои молитвы ко Всевышнему за его здравие.

На съезде в Вене настроение собравшихся в большом количестве послов и политических деятелей было весьма радостное и приподнятое, так как Киев был тогда в руках польско-украинских войск и хотелось верить, что ценою соглашения с Польшею получена по крайней мере возможность свержения большевистского ига и начала нормальных условий жизни. Тогда же, в Вене, состоялся также съезд группы социал-федералистов.

Съезд послов пришел к единогласному решению, что необходимо упразднить парижскую делегацию и заменить ее такою же миссией, какие были во всех государствах. Делегация утеряла смысл своего существования уже с того времени, как Конференция мира превратилась из оседло-парижской институции в кочевую и собиралась каждый раз в другом месте. Съезд рекомендовал поэтому правительству организовать такую же кочевую специальную миссию при конференции в составе лиц, стоящих во главе миссий во Франции, Италии и Англии, а также той страны, где собирается в каждом случае конференция. Председателем такой миссии съезд предложил назначить министра иностранных дел, который мог, в случае отсутствия, передавать свои функции одному из членов миссии.

Мациевич, Антонович и Шульгин были командированы этим съездом в Киев. Но им не удалось выполнить эту командировку до конца. Вскоре Киев снова был в руках большевиков.

Опять отступление и связанная с ним анархия… Опять в Галиции грабежи и погромы… На сей раз дезорганизованные солдаты «погуляли» не только в местечках и городках, но и в деревнях. Крестьянское население изведало разграбление и похищение имущества, изнасилования женщин и детей…

Уже из Лондона шлем запросы. Вишницер получает телеграмму от Василько, что 40 погромщиков расстреляны. Но мы настаиваем, чтобы нам прислали подробности суда над ними и их имена… Ответа не получаем.

Правда, уже в декабре, в Тарнове, генерал Омельянович-Павленко и Красный подтвердили мне ряд случаев расстрела погромщиков непосредственно на месте погромов. Но документов я и у них не мог тогда получить.

Киев пал. В Лондоне, в кругах правительства, это предвидели и предсказывали, но, как я уже излагал подробно, выжидали. Теперь больше не ждали. Из разговоров с Керром и другими лицами, с которыми у меня уже завязались добрые личные отношения, я с каждым днем все больше убеждался в том, что необходима радикальная перемена в политике украинского правительства. В противном случае в Англии нам незачем было оставаться дальше.

В конце июня я послал Министерству иностранных дел доклад о таком положении в Англии, в котором писал, что «вопрос всей нашей заграничной политики должен быть пересмотрен», что «необходимо немедленное совещание всех послов с Министром Иностранных Дел» и что я лично «не в состоянии продолжать в Англии мою работу, впредь до коренного изменения нашей политики». Независимо от сего я телеграфно просил Никовского ускорить наше свидание. Я хотел ознакомиться с точным содержанием соглашения, подписанного в апреле с Польшей. Я не сомневался в высоком патриотизме и благородных побуждениях авторов этого соглашения, которые были поставлены целым рядом обстоятельств в необходимость его подписания (coactus voluit). Но я находил, что министр иностранных дел должен был немедленно ознакомить всех послов с текстом этого соглашения. Этого не сделал ни Левицкий, ни заместивший его уже после подписания соглашения Никовский. И только самый факт, что Прокопович, Никовский, Саликовский и другие социалисты-федералисты вошли тогда в кабинет (в киевский период), удержал меня в тот момент от отставки.

Вместо созыва такого совещания послов с министром, министерство назначило коллегию в составе Тышкевича, Василько, Яковлева и меня для присутствования на съезде Конференции мира в Спа. Конференция была назначена в первой половине июля. Я решил в последний раз проверить самого себя и свои заключения в Спа, а потому не уклонился и на сей раз от исполнения своих обязанностей.