Знание-сила, 2008 № 10 (976)

«Внизу, в глубоком ущелье, куда не проникли лучи солнца, лежит густой низкий туман. Он скрывает от штурманских глаз нанесенные на карту реки, по которым штурман мог бы ориентироваться. Снова слепой полет. Живописные снежные вершины ровно ничего не говорят: горы, да и только. Таких гор в Забайкалье сколько угодно...»

По прохождении Байкала экипажу предстояло изменить курс на 30 градусов вправо, чтобы выйти к железнодорожной магистрали Чита — Хабаровск, в район станции Рухлово. Но в данной ситуации возникла опасность случайного пересечения государственной границы. А ведь всего за полтора месяца до этого полета, с 27 июля по 11 августа того же 38-го года, имел место печально известный спровоцированный конфликт на озере Хасан. В свете этого тем более необходимо было учитывать, что справа по курсу следования корабля, вплоть до Амура южнее Хабаровска, являвшегося на этом участке пограничной рекой, как раз проходила граница с марионеточным государством Манчьжоу-Го. Мрачный образ его Квантунской армии, созданной японцами, в те времена у всех был на слуху. Очевидно, что если бы «Родина» пересекла границу, то это могло привести к самым тяжким последствиям — причем как для экипажа, так и для международного положения. Решили двигаться только строго на восток.

Сориентироваться удалось лишь... над Тугурским заливом Охотского моря! Здесь же Марина сумела в какой-то степени «оживить» радиостанцию и обменяться с землей обрывочными радиограммами. И тут происходит нечто совершенно непонятное. Самолет давно на Дальнем Востоке, «задание партии и правительства» выполнено. Раскова считает необходимым идти к ближайшему аэродрому — в Николаевск-на-Амуре, до которого час полета, настаивает на этом. Однако Гризодубова, ориентируясь на почти пятичасовой остаток топлива, решает взять курс на Комсомольск-на-Амуре, до которого более пятиста километров. Мотивирует это командир корабля тем, что в Комсомольске намного лучше полоса. Решение оказывается воистину роковым, так как примерно через два часа загорается сигнализация получасового остатка топлива.

Здесь у меня возникает явная ассоциация с ситуацией, произошедшей почти через четверть века после описываемых событий, 21 августа 1963 года. Думаю, не все знают об этом уникальном случае. У Ту-124 не выпускалась передняя стойка шасси, и он вырабатывал горючее над тогдашним Ленинградом, готовясь к посадке. При этом, ввиду неточности показаний датчика остатка топлива, самолет оказался с заглохшими двигателями над самым центром города! Тогда командиру корабля В. Мостовому просто чудом удалось приводниться на Неву! Это была единственная в истории мировой гражданской авиации успешная посадка тяжелого пассажирского лайнера на воду реки в центре крупного мегаполиса.

Марина Раскова и Полина Осипенко перед полетом. Сентябрь 1938 года

...Под самолетом дальневосточная тайга! Становится очевидным, что вынужденной посадки не избежать. Гризодубова, опасаясь капотирования (то есть переворачивания через носовую часть) самолета при посадке, приказывает штурману прыгать. Вспомним: ведь переместиться из своего отсека члены экипажа не могли! Раскова не хочет покидать самолет, объясняет в очередной записке Гризодубовой, что встанет у задней стенки и ничего с ней не случится, все обойдется. Но командир неумолима. Раскова не рискует взять с собой даже аварийный мешок с продуктами, так как он весьма тяжел, а у штурмана только боевой парашют, площадь которого значительно меньше тех, на которых ей всего дважды в жизни приходилось до этого прыгать. Марина опасается, что скорость падения в этом случае будет слишком велика, и в случае попадания в болото выбраться попросту не хватит сил. Она надевает этот самый парашют, кладет в карман две плитки шоколада, компас, складной нож и пистолет «Вальтер», открывает люк в полу и прыгает вниз.

Дальнейшие события — цепь удивительного везения и жестокого трагизма. Благодаря мастерству и, конечно же, удаче, Гризодубовой удается посадить тяжелый транспортный самолет на поверхность небольшой заболоченной поляны (такие болотистые пространства в тайге, поросшие кустарником, называются «марь») в совершенно безлюдной местности, где-то в междуречье Амура и таежной реки Амгуни. Посадка производилась с убранными шасси, на «брюхо». Самолет не получил практически никаких серьезных повреждений. Но проблема с радиостанцией категорически отрезала, казалось бы, спасшийся экипаж от мира людей.

Начались долгие и труднейшие поиски, в которых было задействовано невиданное по тем временам количество самолетов — около пятидесяти! Они прочесывали огромные пространства Дальнего Востока. Ведь предполагаемый район посадки насчитывал свыше полутора миллионов квадратных километров совершенно пустынных земель — от Читы и до самого Сахалина! Люди замерли в тревожном ожидании развязки...

А штурман Марина Раскова тем временем попала и вовсе в практически безвыходную ситуацию. Приземлившись на ствол большой сосны, она с немалым трудом умудряется отрезать стропы парашюта и кое-как спуститься на землю. Это было 25 сентября 1938 года. Вокруг сплошной лес, непроходимые чащи, болота. В кармане, как уже сказано, две плитки шоколада — это весь НЗ 26-летней девушки, оставшейся один на один с предзимней дальневосточной тайгой. Еще в Москве члены экипажа договорилась, что если одной из них придется искать двух других, то эти две должны будут выстрелить в воздух, обозначая себя. И через некоторое время Марина действительно услышала далекий одиночный выстрел и попыталась определить, откуда шел звук. Но легко ли это сделать, находясь среди бескрайнего леса. Однако вполне вероятно, что тот выстрел имел куда большее значение — он дал Марине надежду на то, что члены экипажа все же живы! А это в ее ситуации было, пожалуй, исключительно значимо.

Целую главу посвятила впоследствии Раскова в «Записках» своему многодневному пути среди этих лесов, речушек, марей и заледеневших болот. Трудно представить себе всю меру трудностей и отчаяния, которые выпали на долю этой девчонки! Потянулись дни, казалось, действительно совершенно нескончаемого странствия в тайге. Она пробиралась через непроходимые заросли, пробивая себе путь перочинным ножом; провалилась в подмерзшее озеро и в ледяной воде с невероятными усилиями сумела выплыть на берег; с отчаянием собирала какие-то кислые лесные ягоды, когда от двух шоколадок уже почти ничего не осталось; летчица с великой надеждой увидела на восьмой день пролетающий самолет, но он растаял в вечернем небе, как призрак; она попала в болото, кое-как выбралась, но в тине остался один из унтов... Уже практически без сил, скованная голодом и отчаянием, на девятый день Марина увидела на опушке огромного бурого медведя. Лишь четыре патрона оставалось у нее в пистолете. К счастью, после первого выстрела зверь убрался восвояси. Действительно, трудно даже осмыслить все те испытания, что выпали на долю Расковой за девять бесконечно долгих дней пути в тайге! И видимо, каждым пережитым в них мгновением она заслужила эту великую для себя награду: на десятый день, 5 октября, Марина, как подлинное чудо, увидела вдали свой самолет — блестящее в утренних солнечных лучах хвостовое оперение «Родины»! Как передать словами этот миг для человека, у которого уже практически не было сил идти, а главное, по всей вероятности, в душе не оставалось надежды вернуться к людям.