Знание-сила, 2008 № 03 (969)

«Фактически это открывает возможность неограниченного сбора, накопления и автоматической обработки информации о каждом гражданине, в том числе и самого конфиденциального характера, и ведения электронного досье», — пишет в интернете один из комментаторов законопроекта. Понятие «приватная информация граждан» через несколько лет, возможно, просто перестанет существовать.

А специалисты скоро представят обществу и обрадованным спецслужбам следующую новинку: спутники, которые смогут считывать уникальный цветовой спектр излучения кожи человека. Умники и умницы создают устройства, которые смогут определить, например, лежит человек или нет. Активно разрабатываются технологии для тотального внедрения систем биометрической идентификации личности.

И все-таки если на кону стоит, с одной стороны, защищенность человека от посягательств не террориста даже, но простого грабителя или хотя бы отморозка-хулигана, а с другой — свобода от всевидящего ока, и не у себя в постели, а просто на улице, например, когда вы, не имея в виду ничего дурного, просто переходите из одного магазина в другой, большинство граждан, очевидно, предпочтет безопасность. Тем более когда вам с цифрами и фактами в руках покажут эффективность такой слежки.

С введением видеоконтроля только над площадью Штахус в Мюнхене хулиганства и карманных краж за год стало на 20% меньше, а на главном вокзале Мюнхена число преступлений сократилось вдвое. Именно видеоконтроль летом прошлого года помог выявить двух юных ливанцев, пытавшихся самодельными бомбами уничтожить пригородные поезда под Кобленцом и Дортмундом. В Гамбурге пьяный хулиган, толкнувший под электричку женщину, успел бы скрыться, если бы его не сняла видеокамера. Так стоит того записанное во множестве конституций наше право на свободное (следовательно, неподконтрольное) передвижение?

Именно наш пример убеждает, что — да, стоит. Отношение к полиции и спецслужбам почти повсюду весьма противоречиво — только не у нас: в России оно вполне единодушное и удивительно устойчивое. Подавляющее большинство населения (по некоторым данным, более 80%, по другим — не менее двух третей) им категорически не доверяет. Опрос Левада-центра показал: российские граждане более всего боятся не убийц, грабителей и террористов, а оскорблений и унижений со стороны представителей правоохранительных органов — именно это опасение заняло первое место среди других поводов для него, предложенных социологами. И подавляющее большинство опрошенных (более 80%) чувствуют себя беззащитными перед ними, будучи при этом уверены, что представители этих самых органов действуют в своих собственных интересах, а не во имя их защиты. Бесконтрольная, не нацеленная на соблюдение прав человека, предоставленная собственным внутрикорпоративным интересам система обеспечения безопасности граждан становится опасной.

Такой вот тривиальный вывод из нынешней далеко не тривиальной ситуации.

Когда заходит речь о правах человека, мы жалуемся на политиков, чиновников, на свое начальство, милиционеров — но менее всего думаем о правах собственных детей. Однако представления взрослых о правах человека часто уходят корнями в детство. Во многом — беззащитное.

(сайт «Подвальчик», http://www.podvaLchik.ru/index.php7showtopic=2075&view=all)

Что мне вспомнить, кроме вопиющих, на детский взгляд, несправедливостей? Всего я сейчас не вспомню, но кое-что... Мой брат — в старшем отряде, мне — не более 11 лет. Палата бесится, я почти сплю (нет, я иногда с удовольствием бесилась, но не в тот раз). Приходит вожатая, вытаскивает изо всех меня и ведет, «в чем есть», в палату мальчиков. В ночнушке.

Ну, в 10 лет мне сексуальное унижение не ясно и не так сильно оскорбительно, как несправедливость. ЗА ЧТО? Я-то спала. Когда я выросла и стала говорить об этом маме, она орала «почему мне не сказала? Я бы их всех зарыла»?! Не знаю, куда бы она их зарыла, она же сама говорила «слушайся старших».

Мам, мне, правда, было не за что их уважать... «Старшие» — не значит НИ-ЧЕ-ГО... Жаль, что ты не смогла меня от них защитить... Ты хотела, как лучше. И вот мне уже 35, а я все думаю, думаю. и защищаю своего ребенка от тех, кто родился раньше нее... И ни одна взрослая комплексующая сволочь не подойдет близко к моему ребенку. Я — зарою. Я стала лучше понимать маму с тех пор, как сама выпустила маленькую, еще пока беззащитную девочку в этот мир.

Хотя уже не такую беззащитную, у нее есть я...

В 1993 и в 2001 годах были проведены сравнительные исследования, посвященные тому, как российские и французские школьники реагируют на реалии окружающей их жизни, в каких понятиях их воспринимают и описывают. По методике, предложенной французским социологом Шанталь Курильски, детям зачитывали список из 43 слов и они в течение минуты формулировали возникшую в связи с ним ассоциацию.

В 1993 году исследователей поразила разница между ассоциациями подростков двух стран, особенно по поводу слов «вина», «наказание», «справедливость» и «свобода». Ассоциации российских детей явно восходили к впечатлениям от классической русской литературы, французы были суше, точней и явно тяготели к словарю юридическому. Так, свобода для российского школьника — что-то вроде воли, для его французского сверстника — нечто, ограниченное правом и свободой другого человека. Добро, мораль, правда для первого ассоциировалось со справедливостью, тогда как восприятие второго были скорее юридические. В ответ на слово «вина» российский школьник вспоминал о грехе, французский — об ошибке в рациональном действии.

В 2001 году в реакции школьников того же возраста на те же слова резко сблизились, моральные акценты и оценки почти ушли из языка российских школьников, зато появились юридические термины и понятия.

— Это то, что люди имеют с рождения. Это то, что они могут и хотят делать.

— Это законы, которые помогают человеку защитить свою индивидуальность и помогают добиться справедливости.

— Это свобода в решениях и выборе; возможность реализоваться как личность и добиться успеха.

— У человека нет прав!

— Право жить в нормальных условиях.

— То, что я могу выполнять, не мешая другим; что разрешено законом; что я не имею права нарушать.

— Это то, что человек обязан отстаивать и соблюдать.

— Мешать спать после одиннадцати — это нарушение прав человека.