Знание-сила, 2008 № 03 (969)

Оба варианта исходили из обязательного разделения властей, и в том, и в другом президент и парламент должны были согласовывать позиции и разрешать возможные конфликты через конституционные институты и процедуры.

Расходились варианты в том, как этот баланс лучше и надежнее обеспечить. В 1990 — 1991 годах еще возможно было согласовать проект на основе, приближенной к варианту Б, тем более, что он был более приемлем для большинства депутатов, ревниво отстаивавших свои права.

Но никто не хотел договариваться. Каждое депутатское объединение, располагавшее блокирующим пакетом голосов, жестко отстаивало свой интерес. Демократы стремились, сбросив брежневскую Конституцию, юридически закрепить решительный переход к либеральным реформам и скорейший демонтаж советских структур власти. Либеральная их часть возражала даже против формулы «Россия — социальное государство», в которой они усматривали реабилитацию социалистического строя; их не убеждали и ссылки на существование такой же формулировки в конституциях ФРГ и Франции. Коммунисты- ортодоксы стояли насмерть, отстаивая все, что, по их представлению, делало Конституцию советской и социалистической, включая чистые декларации. Многочисленная аграрная группа яростно боролась против частной собственности на землю. Представители автономий настаивали на приоритете своего законодательства над федеральным. В результате три года разработка приемлемого для большинства проекта продвигалась со скоростью телеги, а сам он все больше выхолащивался.

Отрывки из сочинений чеченских школьников, присланных на мемориальский конкурс «Человек в истории. Россия, ХХ век» в 2004 году. Фотографии любезно предоставлены Викторией Маликовой, сотрудницей фонда «Мир Кавказа»

Бомбили, не переставая. Около 30 человек сидели в одном подвале, хуже всего было слышать крики женщин и детей. Читались все молитвы, какие только предусматривал ислам... Прекращать бомбежку, по-видимому, не собирались. Как мы потом поняли, бомбили они курорт. Я не знаю, что им сделала база отдыха, может, она им напоминала базу боевиков, которых здесь и близко не было. Потом уже начали наносить удары и по селу.

Лариса Аюбова, г. Грозный

Крики заживо горящих Расуева Маду и его жены Кесирт слышала Батыргалдиева Зила, которая жила на соседней улице. «Они звали на помощь, но я не могла выбраться из укрытия, меня ожидало то же самое». А в это время их сын Расуев Хасан был привязан к БТРу шнурком и проволокой. Вот как об этом рассказывает Хасан: «Я был привязан к БТРу... Они три дома проходят, поджигают. Покурят и дальше идут. Как раз одного русского вывели. «Ты что здесь делаешь?» — «К другу приехал». — «К чеченцу?» —

«К чеченцу, мы вместе служили». «А, так чечен твой друг?!» — начали его бить. Привязали его и еще двоих и погнали нас к станции. Потом на машине повезли к вертолету. Мы лежали в четыре яруса. Мы, четверо, были в одежде. Остальные до пояса раздетые, некоторые в трусах. А мы последние, нам еще повезло, лежим сверху. Привезли, нас с машины выбрасывают. Если не успеешь побежать, собака укусит. Через строй к вертолету. Били и в вертолете при погрузке. По трапу надо идти, сзади руки связаны.

Как хочешь поднимайся. Бьют тебя, пока не поднимешься. Если ты упал, собака укусит. И в вертолет заходишь — там бьют, бьют и гонят туда, куда им надо...»

Итог этой одной операции в Самашках — 30 жизней мирных жителей и сожженные целые улицы. Но самашкинцев ожидало еще худшее.»

Имран Сунгаипов, Самашки, Ачхой-Мартановский район, школа №3, 10-й класс

Началось что-то ужасное, небо стало красным. Моя сестра забежала в дом, я за ней. Нас бомбили. Потолок начал обваливаться, мама с тетей успели забежать в дом. Наша машина, стоявшая во дворе, загорелась. Я начала звать отца. Все плакали. Загорелась крыша дома, мы кричали, задыхаясь от дыма и копоти. Я видела ворота, которые отбросило далеко, а за воротами стояли родственники, в том числе мой отец, и у меня защемило сердце, неужели его больше нет? Я начала его звать. Я даже не знаю, как это случилось, он забежал сквозь огонь к нам и вывел нас из дома. Мы выбежали все босиком и поползли за дом. Уже в яме, за домом, дотронувшись до спины своей сестры и увидев кровь, я испугалась. Она была ранена.. Моя мать, отец, сестра, двоюродный брат Биболт были ранены. Моя бабушка и Орцик были убиты...

Милана Зунайраева, г.Грозный, школа №14,11-й класс

Между тем политическая борьба с Союзным центром обострялась. Опираясь на поддержку большинства населения России и не дожидаясь принятия новой Конституции (вспомните, как популярен был тогда Ельцин!), демократы сделали ставку на харизматического лидера. Утвердился альтернативный центр власти вне парламента — российское президентство. Ближайшие события показали, насколько он оказался эффективным в чрезвычайной ситуации путча, когда надо было отбить попытку реставрировать советско-партийный режим. Однако общество (и в первую очередь демократы) не смогли оценить другую опасность — регенерации авторитарного строя на другой основе и в новом, непривычном оформлении.

Расколовшись на два лагеря, победители путчистов повели непримиримую борьбу друг с другом — сначала в парламенте, потом и на улицах. В одном доминировали консервативные и национал-державнические силы. Их социальная база постепенно увеличивалась за счет тех, по кому тяжелым катком прошли рыночные реформы, и тех, кто тосковал по утраченной империи. В другой коалиции соединились новая бюрократия, успешные участники начавшегося раздела «ничейной» собственности и демократы первого призыва. Впрочем, большинство из них вскоре было отодвинуто на периферию, а затем — и за пределы власти.

В 1993 году появился еще один вариант Конституции, подготовленный вне парламента группой известных юристов и представленный от имени президента. Документ явственно отражал накал политической борьбы. Заложенная в него политико-правовая конструкция предусматривала почти безграничную власть президента, абсолютную зависимость от него всех высших чиновников, слабый неравновесный парламент, главные полномочия которого передавались верхней палате, право президента распускать парламент не только из-за спора о премьере и правительстве, но и «в других случаях, когда кризис государственной власти не может быть разрешен на основании процедур, установленных настоящей Конституцией». Проект не предусматривал ни Счетной палаты, ни Уполномоченного по правам человека. Конституционный суд был отодвинут, а судебную систему увенчивало экзотическое сооружение — Высшее судебное присутствие, в формировании которого решающая роль также отводилась президенту. Оно должно было давать толкование Конституции, решать вопрос об импичменте и отстранять от должности федеральных судей.