Знание - сила, 2007 № 04 (958)

Со временем зрение не улучшается, но, как ни странно, именно его возрастные особенности позволяют усмотреть в темной глыбе известняка трехмиллиметровые в длину трубочки-раковины. Древнейшая на всю провинцию Арагон ископаемая фауна найдена, но чтобы извлечь ее, приходится около часа поработать кувалдой, аккуратно, стараясь не потерять столь драгоценную находку. Позднее под микроскопом удается разглядеть, что эти трубочки очень похожи на те, что три десятка лет назад были описаны из протерозоя Намибии, а значит, возраст вмещающих их пород действительно не меньше 550—545 миллионов лет.

Дворец Альхаферия в Сарагосе, где разыгрались события сюжета оперы Джузеппе Верди «Трубадур»

Кто в них жил? Пока остается загадкой. Каждая трубочка состоит из множества как бы вложенных друг в друга известковых воронок, причем «складывали» их вместе, не особенно заботясь о симметрии; вот и получилось нечто вроде впопыхах напиханных друг в друга стаканов. Может быть, то были раковины кишечно-полостных, может «червей». Вместе с ними уже в порезанной на тонкие прозрачные пластинки породе обнаруживаются еще более странные микроскопические скелетные существа — нечто вроде хайтековской настольной лампы на ножке. Они тоже были впервые обнаружены в Намибии, но совсем недавно. (Благо все свежие нужные журналы в количестве 62 наименований под рукой, в библиотеке факультета — российские ученые обзавидуются!) Раковинные амебы или что-то еще? Наконец объявляется и нечто ранее совсем неизвестное и трудно описуемое...

Полвека назад считалось, что искать в протерозое останки ископаемых животных — занятие бессмысленное. Но последовали многочисленные находки так называемой вендэдиакарской фауны мягкотелых организмов. Однако скелетные остатки продолжали считаться явным признаком молодых, фанерозойских, отложений. 30 лет назад и это предубеждение было преодолено благодаря намибийским находкам. Впрочем, серьезные поиски скелетных организмов протерозоя начинаются только в XXI веке. И если часовая прогулка по Иберийским горам приводит к столь интересным открытиям, то что можно ожидать в гигантских карбонатных толщах Сибири?

В полдень въезжаем в довольно интересный город Дарока, когда-то весьма значимый для истории Испании, — здесь перекрещивались важнейшие торговые пути с юга (из Валенсии) на север (в Сарагосу, вокруг которой собиралось новое испанское государство) и с запада (Мадрид) на восток (в Барселону). Время обеда пока не наступило, и можно отправиться по городу, дома которого скопились в узкой долине почти пересохшей ныне рио Хилока. Учитывая стратегическую важность Дароки, ее постоянно, с IX по XVII век, обносили крепостными стенами (земляными — арабы, кирпичными и каменными — арагонцы), так что, куда не кинь взор, везде тянутся ряды желтых башен и стен с прорезями бойниц, из-за которых выглядывают красные черепичные крыши. Подобное расположение и устройство города чуть было не привело к трагедии: по весне 1575 года река разлилась и затопила его по самые чердаки. Захлебнулись бы все, но мощное течение своротило мельницу, вынесенный оттуда каменный жернов пробил нижние ворота, и вода сошла. С тех пор жернов высится на постаменте, а жители Дароки прорыли для реки 600-метровый туннель, по которому ее воды обтекали город.

Верхние ворота крепости Дарока, декорированные в стиле мудехар

Испанский обед описать несложно, но лучше не бередить душу и желудок, истекающий соком от одних воспоминаний. В этой стране в любой забегаловке накормят, как в ресторане, даже если это рядовая студенческая столовая (в Москве же — в любом ресторане, как в забегаловке). Послеобеденную дрему (как правильно испанцы изобрели сиесту!) сдувает горный ветерок. В 3 часа дня мы карабкаемся на гору, возвышающуюся над городком Муреро. Здесь в морских отложениях среднекембрийской эпохи, образовавшихся около 500 миллионов лет назад, сохранились останки животных, которые обычно распадаются на мельчайшие, трудно поддающиеся диагностике частицы или исчезают без следа. Первое, что я нахожу, — карандаш с готическим шрифтом: к сожалению, немецкие варвары повадились сюда, чтобы собирать и вывозить уникальнейшие образцы на продажу. (Впрочем, русские мародеры, недавно разорившие подобное редчайшее местонахождение в Сибири и продававшие награбленное на ярмарке в Тусоне, США, ничем не лучше, а что касается кандидатов, докторов и прочих член-корров, помогавших им в этом— кто наводкой, кто положительной экспертной оценкой на вывоз,— то таких господ «ученых» с большой академической дороги следовало бы..!) По счастью, кое-какая информация к размышлению на месте еще осталась: среди многочисленных и довольно крупных трилобитов сначала попадается несколько расплющенных толстых (почти в сантиметр) поперечнополосатых червей, свернувшихся кольцом, затем передняя часть еще более толстого и тоже «полосатого» организма с вытянутым хоботком и маленькими короткими толстенькими конечностями. Они тоже несут ребристый рисунок — это отпечатки кольцевой мускулатуры, благодаря которой при жизни животного они могли втягиваться и вытягиваться, словно телескопическая труба.

Нижние ворота крепости Дарока, декорированные в стиле мудехар

Дом маркиза Карабаса в Сарагосе

Собрав улов, возвращаемся в вечернюю Сарагосу. После 8 вечера жизнь в Испании только оживает. Открываются многочисленные таверны и ресторанчики, сияют всеми огнями витрины магазинов, по ярко освещенным улицам шествуют толпы народа, любуясь удивительным конгломератом трех культур: римскими театрами и крепостями (ведь Сарагоса — бывшая Цезаравгуста), католическими соборами, своим орнаментом больше напоминающими мавзолеи Самарканда, и дворцами, гармонично сочетающими возвышенность поздней готики, раскрепощенность Ренессанса и узорочье арабских мотивов (этот стиль получил собственное название — мудехар). Народное бурление продлится до 2 часов ночи, когда слегка угомонившиеся жители разбредутся и разъедутся по домам Сарагосы, города Франсиско Гойи и Луиса Бунюэля.

Разысканные в Иберийских горах «персонажи» вполне бы могли вписаться в сюжеты «Капричос» или появиться в кадрах «Андалузского пса». Ну как подобное толстое создание с хоботом могло передвигаться на своих несуразных культяпках, растопыренных в разные стороны? Его несколько более древние китайские родственники, названные тардиполиподами (чтобы подчеркнуть их многоногость и сходство с современными тардиградами), тоже отличались странным сложением — их лапки были столь длинными и тонкими, что годились разве что для парения в водной толще. Тело некоторых из них было покрыто двумя рядами причудливых сетчатых пластин или шипов, а кончики ножек несли коготки. Из ныне живущих животных эти организмы более всего напоминают тихоходок (тардиград) и бархатных червей (онихофор), принадлежащих по эмбриологическим и молекулярным данным к обширной группе членистоногих, и отличаются от них лишь наличием хоботка. Зато хоботок с «зубами» — скалидами есть у современных примитивных (первичнополостных) головохоботных червей (приапулиды, киноринхи, лорикаты и волосатики-нематоды), а также у ископаемых кембрийских червей, названных палеосколецидами (буквально, «древние черви»).