Знание-сила, 2005 № 12 (942)

Светало. Во дворе тихо переливалась утренняя синева. Накатывал холод. Деревья после ночной игры застывших танцев вновь обретали краски. Прохлада и тишина. Й лишь тумбочка в углу, скромный пьедестал памятнику человеческой мысли, которая воплотилась в виде самого распространенного средства связи, предвещала и настораживала о приближающемся вторжении в тихие сны Кайнеса.

Зазвонил телефон. Еще гудок. Кайнес поднялся с постели и, мучаясь от теплопроводности своей кожи и теплоемкости пола, начал искать тапочки. Тщетно. Пришлось ковылять, используя ребро ступни.

— Алло? — прохрипел он, подняв трубку.

— Утро доброе! — раздался бодрый голос Денни.

— Здравствуй.

— Извини, брат, что так рано, но дело не ждет. Как, ты надумал?

— Я'еще не думал.

— Тем лучше. Собирайся, через двадцать минут я буду у тебя.

— Который сейчас час?

— Не важно. Кстати, что тебе снилось?

— Не твое собачье дело, — добродушно проворчал Кайнес.

— Там посмотрим. Жди. — Денни положил трубку.

"Чушь какая-то, — подумал Кайнес. — Никуда я не поеду".

Кайнес уже и забыл, как долго они ехали по грейдеру вдоль живой древесной плоти леса. Он тихо крутил в кармане куртки перочинный нож, подаренный Кларой. Глупый последний подарок. Хотя кто мог знать, что он будет последним?

Когда Денни остановил машину возле желтого камня, уже было совсем светло. Из машины вышли трое и направились в чащу. Через полчаса они подошли к лабазу. Денни и Кайнес сколотили его лет десять назад, а он все так же стоял, не покосившись.

Денни доставал из лабаза куртку. Кайнес сидел на пеньке и плотно завязывал шнурки на ботинках. Рядом с ним стоял фертом некто Дройне. Он был третьим. Кайнес видел его впервые. Это был уже далеко не молодой человек. Он вглядывался в чащу.

— Странный какой-то лес, — сказал Дройне. — Совсем не слышно птиц. Утром обычно замечательно поют птицы.

— Привыкай, — послышалось со стороны лабаза. — Коридор не терпит шумных и голосистых.

— Понимаете, Дройне, — сказал Кайнес, — в коридоре нет звуков. Вообще никаких. Полная тишина. Даже если вы захотите закричать или спеть что-нибудь, никто этого не услышит, даже вы сами.

— Там что, нет воздуха? — с тревогой спросил Дройне.

— Нет, почему? Воздух есть, причем довольно свежий. Но звуков там нет.

— Любопытно.

— Кстати, Дройне, — сказал подошедший Денни, — забудьте это слово.

— Какое?

— "Любопытно". Там абсолютно нет ничего любопытного.

— Не понимаю вас.

— Иными словами, — вмешался Кайнес, — не пытайтесь ничего разузнать. Просто наблюдайте. Никаких активных действий. Ни-ка-ких.

— Понятно.

— Ну что, с Богом, — сказал Денни, застегнув куртку.

Все трое перевязались веревками и направились в сторону поляны.

Поляна была голая. Не было даже травы. Хотя ничем другим она не выделялась.

— Слушайте, Дениан, — сказал вдруг Дройне, — мне все это напоминает старую бабушкину сказку. С лешими и другой нечистью.

— Никаких леших тут нет, — отрезал Денни. — По крайней мере, мы их не встречали.

Повисло зыбкое молчание, лишь шедший позади Кайнес тихонько улыбнулся: от лабаза до поляны было ровно триста тридцать три шага. Поляна приближалась.

На самой границе тройка остановилась.

— Так, - сказал Денни, — сегодня я пойду впереди. Дройне, пойдете за мной. Кайнес, ты замыкающий. Таким образом, Дройне будет между нами. Теперь правила. Запомните, Дройне, сюда никогда нельзя приходить одному. Не важно, как сильно вы этого захотите. У двоих есть шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. А для четверых коридор не действует. Далее, не намечайте себе никаких ориентиров, по какой бы вы траектории не пошли, вы все равно окажитесь в центре поляны. Это закон коридора. Потом, не волнуйтесь и ничего не бойтесь, ваша самоуверенность — это ваш билет обратно из середины. Запомните, любые эмоции или чувства здесь помножены на сотню, поэтому не впадайте в провал. Если вы испугаетесь чего-то, то от страха будет сводить скулы, а чем больше вы будете бояться, тем сильнее вас будет корежить.

— Представьте себе, — вмешался Кайнес, — что все ваши чувства выворачиваются наружу и умножаются на сто, порождая цепочку разных образов и ощущений. Причем процесс этот непрерывен, и страх будет порождать страх, депрессия — депрессию. Это мы и называем "попасть в провал".

— Все понятно? — спросил Денни.

— Да, — мрачно выдавил Дройне.

— Вопросы?

— А что будет после того, как мы дойдем до середины?

— Там увидим. Теперь самое главное. Далеко не отходите. Как только веревка начнет упираться, останавливайтесь. Если почувствуете, что впадаете в провал, дергайте за веревку и не пытайтесь кричать. Как мы уже говорили, там нет звуков. Запомните: за вами идет Кайнес. Если он дернет за веревку, дергайте и вы. Ясно?

— Да. И еще, деньги у меня с собой, — сказал Дройне.

— Заплатите, когда я вас оттуда вытащу. Последняя деталь: что вам снилось сегодня?

— Мне? Не помню. А что, это имеет значение?

— Теперь нет.

— Вы падаете во сне? — спросил Кайнес.

— Я уж и не помню, когда в последний раз я видел такой сон.

— Сегодня вы падали во сне? спросил Денни.

— Нет. Я обычно просыпаюсь, когда падаю. Вернее, когда касаюсь земли.

Кайнес посмотрел на Денни. Тот оставался холоден.

— Что тебе снилось? — обратился Денни к Кайнесу.

— Все то же.

— У меня были какие-то рыбы. Что ж, пошли. — сказал Денни.

Все трое бесшумно ступили на поляну, и каждый шаг поднимал бледное облачко пыли.

На горизонте чернели горы в голубых шапках снега. Перламутровые облака медленно стягивались в точку где-то за спиной. Под горами светился город. Он медленно отдалялся, тускнея и теряя форму. Впереди было синее поле. Потом появилась оконная рама. Пейзаж превратился в картину. Город все так же удалялся. Послышался мерный бой. Двойное биение сердца в движении. Поезд покачивался. Он сидел за столом. Призрачный спутник сидел рядом и тихо похрапывал. Потом храп превратился в топот, а топот оборвался на щелчке дверного замка. И снова в купе их было двое.

Обшивка перелилась в глубокий синий. Свет померк в мягкий неон. Он посмотрел на ее руки. Они шептали о нежности легких прикосновений.

— Ты совсем, — сказал он.

— Я осталась такой же для тебя, — ответила она.

— Я скучаю, — пролил он.

— Главное, что ты помнишь меня в своем мире.

- ЭТО НЕ МОЙ МИР.

Поезд перестал покачиваться и медленно взмыл, оставляя потомкам след в ровные рельсы.

— Как Ланни? — спросила она.

— Хорошо, — ответил он. — Ты получаешь ее цветы?

— Нет, но я слышу их запах.

— Уже так долго не ходил к тебе.

— Я не злюсь.

— Знаю. Я снова пришел за тобой. Так же, как ты приходишь каждую ночь. Я боюсь глаз, боюсь проснуться и увидеть тебя улыбающейся из черной рамы. Слишком мало нам посвятили времени. Я не успел так много.