Знание-сила, 2005 № 06 (936)

Долгое время ошибочно считалось, что это - фотография Женни Маркс

Елена Демут

«Для человека высоких устремлений нет большей дурости, чем жениться» (из письма к Энгельсу от 22 февраля 1858 года). Что Женни? Пятнышко на горизонте великого Карла, тучка на небосводе его мировоззрения, луч тьмы в светлом царстве, тварь, дрожащая перед Богом. Та, чье имя поневоле вспоминают в последних строках очередного письма к Фридриху, та, которой нужно черкнуть несколько строк, в очередной раз целый месяц отдыхая в Манчестере: «Раз уж ты, моя бедная чертушка, жалуешься на суровые будни, то справедливо будет заметить, что я, по крайней мере в идеале, мучаюсь. Впрочем, я знаю, что ты наделена бесконечной стойкостью и малейший приятный пустячок вернет тебя к жизни. Надеюсь, на этой неделе или, самое позднее, до понедельника ты получишь еще пять фунтов», (из письма к Женни от 11 июни 1852 года).

В Манчестере («Мы, конечно, очень зависим от Фридриха») пространство греховно. Фридрих, этот рождественский «ангел» — так он отрекомендовался в письме к Женни от 18 декабря 1851 года (он приезжает к Марксам обычно на Рождество), — вызывающе порочен. Он отказывается вести нормальную семейную жизнь, сожительствуя с какими-то дамами. Женни знать не хочет этих чертовок. Она настаивает на том, чтобы Энгельс никогда не привозил с собой в гости «этих»... До самой старости она будет кривиться в улыбке, когда Энгельс ненароком называет Лиззи Бернс «своей женой». Какая может быть жена, когда они так и живут, не расписываясь?!

Вильгельм Либкнехт не случайно называет Женни «благородной женщиной». Нормы морали для нее неприкосновенны. И пусть социологи поправят: «нормы буржуазной морали середины XIX века», все равно они неприкосновенны! При малейшей фривольности в разговоре, вспоминал Либкнехт, «она бросала такой взгляд, что у нас слова примерзали к языку». Другой немецкий революционер, Стефан Борн, вспоминает, что «в вопросах чести и чистоты эта благородная дама была несговорчива».

Не случайно переписка Маркса и Энгельса пестрит оговорками. «Конечно, она не знает ничего о здешних происшествиях». — «Конечно, я сохраню втайне от жены всю эту дрянь».

Карл и сам записной моралист. Для всех он должен быть образцовым героем и примерным семьянином. Любой сор Маркс привык оставлять дома, в глубине комнат, там, где чахнет его жена. «Она очень утомлена», «лежит в кровати», «ручьи слез»...

В этом доме иногда творятся странные вещи. Весной 1851 года у служанки Елены Демут рождается сын Фредерик. Конечно, в Лондон немедленно едет Энгельс, заявляя, что это — его ребенок. Впрочем, малыша тут же отдадут приемным родителям — неким Льюисам, нищему извозчику и его жене. Родная мать начнет встречаться с Фредериком лишь после смерти Маркса, спустя тридцать два года. Хотя Маркс тут, казалось бы, ни при чем, но очень странно ведет себя Женни. «Ручьи слез нервируют и бесят меня ночи напролет... Моя жена очень страдает, худеет и кашляет». И все после этой глупой истории со служанкой.

В доме Марксов иногда творятся странные вещи. В декабре 1862 года в одночасье умирает сводная сестра Елены Демут, тоже служанка — Марианна. Нормы морали требуют говорить: «Сердце не выдержало, сердечный приступ». Историки же твердят о неудачном аборте. Нормы, которых придерживается Маркс, заставляют его делать традиционную приписку в письме к Энгельсу: «Вот уже две недели моя жена лежит в постели; она почти оглохла. Черт знает, почему!» (9.04.1863)

Почему? Странным образом после истории с Марианной что-то меняется в его жизни. Неожиданно и Маркс превращается в собственную тень, такую же невзрачную, как образ его строгой, молчаливой жены.

После 1862 года творческая энергия Маркса вдруг иссякает. К этому времени первый том «Капитала» вчерне написан. Остается лишь малость — сделать правку, заняться литературным редактированием. На это уходит четыре года. Получается как нельзя хуже. По признанию непредвзятых критиков, «Капитал» — единственная книга Маркса, непонятная большинству читателей. В ближайшие десятилетия после выхода «Капитала» ряд видных социалистов — И. Мост. О. Вейдемейер, К. Каутский, Ф.Д. Ньювенгейс, П. Лафарг — подготовят к печати свои сокращенные, переработанные версии «Капитала». Эти издания и превратят марксову книгу в «Библию рабочего класса».

Второй и третий тома «Капитала», как известно, написаны в основном Энгельсом, получившим в свое распоряжение лишь груду собранных фактов, заметок — «сплошные наброски, за исключением примерно двух глав.,. Рукопись, которую только я мог прочитать — и то с трудом» (из письма Энгельса к Августу Бебелю от 30 августа 1883 года). Анализируя материалы к этим томам, Энгельс убедился, что большая часть их написана до 1867 года. «Знал бы я это, я бы день и ночь не давал ему покоя, пока все не было бы написано и опубликовано», — признавался он Бебелю. Возможно, если бы первый том не был написан к концу 1862 года, он не был бы написан никогда.

Карл исправно получает «жалование», беседуете Энгельсом (с 1870 года последний живет в Лондоне по соседству с Марксами), но эти беседы все больше напоминают досужую стариковскую болтовню. Деятельный Энгельс будет исправно писать книги до 75 лет. Маркс же фактически перестал заниматься серьезным сочинительством к 44 годам. Фраза «Этому препятствует роковая болезнь моей жены» звучит магическим заклинанием. В доме Марксов иногда творятся странные вещи.

У него странные счеты с жизнью. Вот баланс, скрупулезно подведенный историками. Дебет «основоположника научного коммунизма»: жена; две мимолетные спутницы жизни из числа служанок; семь законных детей; девять внуков; друг и соратник и две его сожительницы.

Кредит «самого известного в мире человека после Иисуса Христа» (Ф. Пилгрим): девять детских смертей в возрасте до десяти лет; пять тяжелых, продолжительных раковых заболеваний, приведших к смерти; два самоубийства; скоропостижная смерть в возрасте 40 лет и загадочная смерть юной служанки на 27-м году жизни.

Итого: восемнадцать человек, окружавших Маркса, умерли мучительной, насильственной или преждевременной смертью. Исключение: четверо внуков и внебрачный сын. Исключение: сам Карл, «почивший спокойно и безболезненно» (из письма Энгельса к Фридриху Адольфу Зорге от 15 марта 1883 года). Последний год перед смертью он проводит в приятных переездах, посещая один известный курорт за другим: Алжир, Аржантей, Веве, Вентнор, Лозанна, Монте- Карло, Энгиен, южный берег Англии.