Знание-сила, 2004 № 08 (926)

И снова еще раз: если мы выбираем авторитарную модель в условиях доминирования коррумпированной бюрократии и в условиях доминирования десяти — пятнадцати групп, мы должны отдавать себе отчет, что такая авторитарная модернизация не позволит ни Путину, ни нам, ни парламенту, ни правительству решить проблему бедности и социального расслоения, как не могут эту проблему решить Китай, Казахстан и многие другие страны. Первое ограничение — коррупция, второе — бедность, третье — социальное расслоение.

Но есть и четвертое. Это эффективный госаппарат. Мы все хотим, чтобы наше государство было современным, чтобы чиновники не издевались над людьми, чтобы они не брали взяток, не требовали справок на каждый шаг, чтобы не занимались бесконечными безумными согласованиями. А вот этого как раз и невозможно добиться в авторитарной системе, потому что она опирается на чиновничество, на этот самый бюрократический аппарат, и она же хочет его реформировать!

Обратите внимание: первый срок президента Путина кончился безрезультатно в области административной реформы, ничего у него не получилось. Теперь считается, что виноват Касьянов, он "не давал и мешал". Теперь Фрадкову поручено заниматься административной реформой, в результате уже сегодня количество федеральных ведомств возросло с 54 до 70. Конечно, мы надеемся, что на этот раз все получится, но, на мой взгляд, ничего не получится. И через четыре года мы будем с той же коррумпированной бюрократией, что и сейчас.

Чтобы получить современную государственную службу, нужна более открытая государственная система, чтобы общество, оппозиция, парламент требовали и оказывали ежедневное давление на бюрократию, а она становилась бы эффективной и прозрачной. Печально, что в нашей истории еще никому — ни Александру И, ни Александру III, ни Николаю II — не удалось создать эффективную государственную службу.

Следующая проблема, которую не может решить в принципе авторитарный режим, — это демонополизация экономики. Все возмущены, что у нас олигархическая экономика, что слишком большие куски собственности находятся в малом количестве рук. Но правда заключается в том, что степень монополизации нашей экономики за последние четыре года не сократилась, а выросла, доля десяти промышленных финансовых групп выросла, а это означает, что они стали еще богаче и сосредоточили в своих руках еще большие активы. Сейчас Игорь Артемьев из "Яблока" назначен главой антимонопольного ведомства, он очень решительно настроен, очень хочет что-то изменить, посмотрим, удастся ли ему. Я думаю, что не удастся. Авторитарному режиму гораздо выгоднее контролировать десять финансовых групп, чем сто, гораздо выгоднее и удобнее иметь десять человек в комнате, с которыми можно договориться и что-то потребовать, чем тысячу, и поэтому - опыт других стран это подтверждает, это типично для авторитарных экономик.

При нормальном развитии существует не только политическая конкуренция, но и экономическая. Всем близкий пример — пошлины на иномарки. Понятно, что повышение таможенных тарифов на ввоз иномарок лоббируется буквально одной-двумя нашими группами ("Автоваз" и "Русский алюминий" Дерипаски, который купил Горьковский автозавод, и ряд других активов); конечно, они заинтересованы, чтобы иномарки ввозились по более дорогим ценам, тогда проще будет конкурировать. Сейчас опять идет разговор о том, чтобы поднять пошлины с 25 до 35 процентов, то есть еще больше закрыть рынок. И это подавление экономической конкуренции в авторитарных режимах, это их бич, они делают экономику закрытой и в результате — неконкурентоспособной, дорогой, затратной. В каком-то смысле это напоминает советскую экономику, предельно закрытую!

Перед нами — выбор: мы отказались от советской модернизации, отказались от модернизации, вернее, хаоса ельцинской, мы успокоились сегодня на путинской модернизации. Его авторитаризм достаточно мягкий и деликатный — "шелковый", узаконивший себя через демократические процедуры. Он не преступает конституцию, и это замечательно. Но у него есть внутренние противоречия и проблемы. И опыт десятков стран, где проходит авторитарная модернизация, показывает, что такие режимы могут добиться успеха и большого успеха, как Южная Корея в 60 — 80-е годы, и Китай в последние двадцать лет, но рано или поздно они приходят к тяжелому кризису в силу того, что государственная машина неэффективна, бюрократия коррумпирована, потому что в стране чудовищное социальное расслоение, высокая монополизация экономики, бедность и целый ряд системных проблем, которые не решаются в таких моделях.

В демократических моделях, которые мы видим, в частности, в Польше, Прибалтике, Чехии, Болгарии, в тех странах, в которых проводятся рыночные реформы и демократические, мы видим, что без ущерба для демократии они добиваются хороших экономических успехов.

Я не думаю, что России нужно останавливаться на модели авторитарной модернизации, и надеюсь, что уже со следующего избирательного цикла мы поймем все ее пределы и трудности и выберем все-таки демократический путь развития, который единственно может привести к процветанию.

Александр Голяндин

Немецкая батарея во Франции

Под таким заголовком в "Шпигеле" опубликована серия материалов, посвященных очередной годовщине со дня начала Первой мировой войны — войны, на десятилетия перевернувшей весь ход европейской жизни. Это событие стало "Большим Взрывом", от которого ведется отсчет новой мировой истории. Вселенная XIX века была унесена им, как пыль, как прах. Поводом к разговору послужил также выход в свет тысячестраничной энциклопедии Первой мировой войны.

Ее подготовили Герхард Хиршфельд, Герд Крумайх и Ирэна Ренц.

Мировые трагедии обычно бывают прекрасно срежиссированы. История задолго готовит актеров, ей нужных.

Максимилиан Волошин. Поколение 1914 года Вечером 3 августа 1914 года, в ожидании разрыва дипломатических отношений с Германией, министр иностранных дел Великобритании Эдвард Грей, глядя в темное окно своего кабинета, сказа!: "По всей Европе погасили свет. Мы уже не дождемся, когда его зажгут вновь".

Слова министра оказались пророческими. Формально мировая война завершилась в 1918 году; фактически стабильность в Европе наступила лишь после 1945 года. Версальский договор положил конец боевым действиям, но огонь войны не утих. Параграфы международных конвенций лишь заслонили этот неугасимый огонь. Когда подросло поколение "нового пушечного мяса", конвенции туг же сгорели.